Море

Я под гитарный блюз ловил симфонию кукушки,
Но сердце тлело словно парафин,
Я так хотел быть самым лучшим,
Хотел достичь каких-нибудь вершин.

В итоге, всё, что я имею – паранойя,
Шаги в ночи по коридору;
В квартире, где когда-то жили двое,
Сейчас весь пол – похоже на море.

Где недобитые осколки от бутылок,
Как жадные акулы до еды,
Сперва разрежут пятки, после схватят за затылок,
Но это – только полбеды.

Её другая половина – моё утопленное тело,
Я пил, я пел, курил, смеялся, бредил,
Залез под кран, уснул, не понимая, что наделал,
Не понимая, доживал последний день на этом свете.

А далее – проснуться я не смог,
Не смог подняться – отказали даже пальцы,
Уже на инвалидность вводится налог,
Не знаю, плакать мне от этого, а может быть смеяться?

Смеяться так, что вместо слёз польются струйки крови,
Смеяться так, что просто хочется реветь,
Смеяться так, как будто сам в этом виновен,
Смеяться так, что самого себя захочется жалеть.

Но чувства жалости – ужаснее, чем гнев,
Ужаснее, чем ненависть и зависть,
Жалость ощущаешь только умерев,
А умереть – сегодня против правил.

Как против правил грубо говорить,
Общаться с теми, кто банально неприятен,
Как против правил пить и что-нибудь курить,
Но дым внутри меня – невероятен.

От сигарет внутри мне так легко,
Что я готов лететь с балкона словно птица,
Готов лететь я выше облаков,
Но я готов и как Икар однажды приземлиться.

Готов встречать с объятьями старуху,
Готов ей выстрогать из дерева косу,
Готов поверить в ложь, в какие-нибудь слухи,
Но не готов поверить в то, что я себя спасу.

Хоть утопающий и должен сам себя спасать,
Я предпочту вдохнуть глубины моря,
Я предпочту поплакать, прыгнув на кровать,
А после предпочту послушать всхлипы на повторе.

Ведь жизнь – как день сурка со сломанным режимом,
Зато в стране стабильно действует режим,
Я так хотел назвать себя неуязвимым,
Но, как и все – я тоже уязвим.

Но, как и все – бываю я бессилен,
Бываю грубым, искренним и злым,
Добро посыпал слоем пыли,
Посыпал так, что через год уже забыл.

Забыл о том, где я его оставил,
Забыл о том, где тело закопал,
Я больше всех на свете знаю правил,
Я больше всех на свете этих правил забывал.

А помнил только сны и море,
Море, что покрыто лужами бензина,
Помнил дом, в котором раньше жили двое,
Какая милая возникла в разуме картина.

Да, только, дом в сознании горит,
А вместе с ним – горят его жильцы,
Как много слов ненужных голос говорит,
Как много лишнего не видели слепцы.

Лежу и наблюдаю неподвижный потолок,
Ловлю от недосыпа приступ рвоты,
Пока ужасный ливень заполняет водосток,
Я заполняю пустоту внутри себя фальшивой нотой.

Фальшивой нотой неисполненных надежд,
Фальшивой нотой неисполненных желаний;
Внутри меня мои же мысли приготовили мятеж,
Но не придумали на это оправданий.

А оправдания, пожалуй, не нужны,
Я просто покорить мечтаю это море,
Море всей бездонной пустоты,
В которой я родился,
В которой вырос
И в которой я погибну вскоре.