Сонный лепет младенца

                Из статьи "Бремя авторства"

<...>
Опыт «быть гением» намного важнее и больше, чем само открытие, сделавшее человека гениальным в глазах потомков. Именно этот опыт мы, к сожалению, не учимся «считывать» и не в состоянии научиться коллективно интериоризировать по мере необходимости. Состояние хаоса сопровождает историю всеобщую, равно как и историю жизни каждого из нас. Память (во всех её формах) не безгранична, а способов передать неформализуемые состояния души чрезвычайно мало...
<...>
Любой, даже самый бездарный стих отражает некоторое уникальное состояние души и мира. Каждый, пусть самый бессвязный, набор слов иллюстрирован единственным и неповторимым моментом Вселенной и лепет младенца здесь и сейчас отражает и выражает этот уникальный момент.
Всякая гениальность основана на способности увидеть и собрать множество похожих уникальных эпизодов, не растерять, не расплескать, не рассыпать, но увидеть закономерность и продолжить неясное на первый взгляд и совсем не очевидное множество, доведя его до состояния всеобщего, универсального. И это по крупицам собранное множество придётся потом по душе огромному числу людей, каждый из которых за общим почувствует то сокровенное своё частное и через это частное-в-общем приобщится ко всему миру.
Гении настраивают наши души на единство с другими и со всем миром – в его прошлом и настоящем (а возможно и будущим). Человек через взгляд гения на мир породняется с другими живущими и жившими, и теперь уже не только лишь генетически соединённым с предками и потомками, но и меметически, мемориально, мемуаристически. Он таким образом преодолевает свою биологически заданную физическую и пространственно-временную ограниченность, а пронзает и время, и пространство, воссоединяясь со всем идейно (духовно, идеологически, ментально, если хотите) близким. Возникает огромное количество множеств, групп, число которых заведомо по понятным причинам превышает численность населения Земли. Но это, тем не менее, не сеть, в которой каждый не вылезает из своего укромного местечка, а вдобавок желает оставаться анонимным атомиком. Напротив, гении накатывают снежные комья культуры, огромные горы, вступая на которые человек рядовой чувствует себя властелином идейной мощи и колоссальных энергий настоящего творчества.
<...>
Гений тем самым не оглупляет, не ослепляет и не одурачивает читателя/зрителя, как это делают зачастую современные СМИ, – нет, он приглашает собеседника в соавторы, он вовлекает того в величественный и сакральный одновременно процесс сотворения мира из ничего. Порядок из ничего, мир из хаоса. Гений, единственный, способен породнить нас с Богом. В этом смысле он пророк, такой же как, к примеру, библейские его предтечи.
Бремя гения не в самом даже открытии и умозрительном описании идеи, не в распространении открытия в виде технологии. Бремя его – в ответственности за то, что он посмел соединить миллионы, миллиарды людей, став для них судьбоносным решением насущных проблем и породив для них новые смыслы.
<...>