За что бы я не взялся, всё прОклятые стансы!

За что бы я не взялся, всё прОклятые стансы!
Всё лезут окаянные! Не смею повторяться.
Но, всё же вызывает, большое наслажденье
Стихи писать, и, чем-то изящным любоваться.
Речь человеческую слышать. В великолепие верить.
Ну, просто жить, с людьми общаться,
И, видеть всё прекрасным.
Изощриться в престижном. Всей своею сущностью,
Ощущать всю прелесть жизни! Чувствовать вечно,
Себя, как бы, во всемирном коммунизме.

На фоне великолепия прекрасного такого,
Из подсознанья, вдруг всплывает знание,
Уже совсем другого сорта.
Что жизнь совсем не вечна, что всё вокруг рождается,
Живёт, и умирает, за счёт всего всеобщего
Изловления, убиения, съеденья, переваривания.
Одним живым, другого, тоже жить желающего.
Кого, в свою же очередь, другой съест обязательно,
И, сам же будет жертвой, такого ж кровожадного.

И, в этом смысл, природы, суть жестокой жизни. 
И, нечего скулить гуманитариям праведным,
О совести, сознании, человечности и гуманизме.
В преобладании образа, уж очень человечьего.
И, наша вся история, прекрасно это знает,
Как должное воспринимает.
Диктует правила, как жить бы, и, преуспеть стараться,
Свой род продлить, и себе подобными, за это
Памятниками жизнь обставить.

И, никакая философия, не даёт ответа,
Что есть истинная совесть и жизненная праведность.
Людишки же, погрязли, в ажиотаже веры,
Веря в идеальное, справедливое и светлое.
В природе ж, нет такого, не было, не будет точно!
Но деваться некуда, и, люди склонны верить,
Что справедливы те, кто ест себе подобного,
И, те, кого уж съели.
И создают, поддерживают и верят в эту веру.
И, вера процветает! Как этого бы все хотели.

И, в этом смысл глубокий, и гуманизм извечный,
И человеческая сущность, и доброта, и, праведность,
Ну и, конечно, совесть.
И чем же меньше, думаем об этом,
Чем меньше разбираемся, тем больше верим,
Тем мы гуманнее, человечнее, порядочней
И совестливей счастливых.
А человеческий разум весьма разнообразен.
И напридумывал мифов уж столь прекрасных,
Что разобраться в этом, и, сам бог не сможет.

И потому, всегда готовы мы, иль коммунизм,
Иль, что-нибудь другое, идеальное строить.
А, многим и в капитализме жить можно и неплохо.
Лишь бы не трогали. Лишь была бы пища,
Лишь было бы, от холода чем-нибудь укрыться,
Лишь было бы им в волю свободно размножаться,
Деток нянчить. Поменьше бы работать, побольше развлекаться.
Жить, то есть, как бы, в прекрасном коммунизме!
Не озираться! Не запинаться! Не ёрзать, и, не злиться.


Да, только коммунизм, ведь, по сути идеален.
А органическая жизнь, по сущности кровавой,
Как мы установили выше, совсем не идеальна.
Поэтому, наверно, живём не в коммунизме,
А в другой, на долю выпавшей, социально-бытовой системе.
Навязанной нам свыше, иль сотворённой самими нами.

И, нечего нам злиться, от горь обильных плакать,
И, на кого-то, свои заботы вешать,
По митингам, протестам и демонстрациям шляться.
Совсем не понимая, чего же нам, "всё же, надо".
От не имеющих того, чего нам, "всё же надо",
Не требовать нахально, чтобы они нам,
Чего "нам надо", дали.
А понимать, что если, чего бы "нам и надо",
А, сами не создали, никто не даст задаром.
Как бы, того бы, мы и не желали.

А, по сему, лежите-ка в постели, спокойно очень даже.
Потейте на работе, иль наркоманьте в клубе.
Эффект полезней будет. И посетит вас счастье:
Зарплату или пенсию банк чётко перечислит,
Налоги и услуги коммунальные, вычтет,
И, ещё останется, чтоб существовать прилично,
И, если, вдруг захочется, то он вам даст возможность,
Съездить по путёвке, в Турцию, Египет.

На этом стих закончу, отдам его на суд вам. 
Чтоб стих бы изучили, с почтеньем и вниманьем.
Своё при этом счастье, глубоко осознали.
Мне не плевали б в душу, морали не читали б.
А пошли ли бы с миром, иль в дремоте уснули.
Меня то не касается. На это наплевать мне.
И, чтоб, в невольной злобе, меня, тайны се открывшего,
В клочья не растерзали б. Памятника не ставили.