утонувший космонавт

я рождён бесконечно великим ничем,
в моём гардеробе цветные скафандры.
а ты в океане холодных лучей
солёные чувства вдыхаешь на жабры

тебя разглядел с высоты в телескоп,
и сердце почувствовал, может, впервые.
в космический кофе налил молоко,
подумав: «а в море б такой не сварили»

струны великие гнулись под вихрем,
и в кашель отдался от них рикошет.
к моей обесцвеченной старой палитре
добавили синий бушующий цвет

на луне же тебя не устроил бы дом —
там скучно и видно от моря лишь часть,
да и чтоб оказаться нам как-то вдвоём,
тебе нужно взлететь, а мне просто упасть

и я округлил световые года
в единственный миг ради тёмных ночей.
падение. тяжесть. и только вода
меня обнимает великим ничем

не знал я, что солнце у вас на планете
есть ты — синеглазое счастье моё.
и вот приземлился в подводные сети,
а домом затопленный стал самолёт

а свет наверху теперь сломан водой,
но я полюбуюсь и так с глубины.
тяну в темноте очень робко ладонь,
глаза ж и во мраке в тебя влюблены

проплывает над нами вздыхающий кит —
плавники на скафандре раздавят стекло.
...а искрящийся космос, наверно, не спит,
на луне сейчас точно должно быть тепло.
но созвездия душат друг друга и лгут
в гороскопах о тех, кого я полюбил —
только прошлого свет достаётся вам тут,
вместо звёзд аскорбинки стираются в пыль

под тобой — океан невесомой мечты,
надо мной — темнота и дрожащая смерть.
я убийца вселенной, и жить будешь ты,
ведь следы очень просто водою стереть

...как точно в зрачках глубину бы не мерил,
в хрустальных глазах не увидел бы душу.
астронавт же погибнет в такой атмосфере,
для него океан — необычная лужа

красные пятна сияют на теле —
искусство жестоко, художник несчастен.
размоет штрихи кислотой в акварели
улыбка твоя, как засохший фломастер

почувствовать запах хотел бы родной,
но здесь одинаково все задохнутся.
ты тянешь к богатству на самое дно,
но мне вдруг так хочется в космос вернуться

в лёгких взрывают баллон кислорода,
я плавать учился, но буду тонуть.
а в небе горит под оттенком восхода
тот млечный, закрытый мне, видимо, путь

тяжёлый костюм, и давление вверх.
плыви же, на азимут выстави «сто».
исчезнут миры и забрызжит мой смех,
глотая последний тоскливый фотон

а там-то я падал бы яркой кометой
и даже сгорая, стремился бы вдаль.
осколки души моей стали бы светом,
огнём закаляя сердечную сталь

но раз уж я к звёздам теперь безразличен,
пусть пятна от крови взойдут в острова.
а люди поставят красиво табличку
«вот здесь вот у нас утонул космонавт»