Старообрядцы часть 3 глава 13

                Нельзя
        – Ладно, утра вечера мудренее. Разрубим твои «гордиевы узлы». Сейчас пойдём к Матрёне. У них сегодня капусту солят.
        – Мир дому вашему. Бывайте здоровы, - поприветствовали хлопотавших над кочанам женщин.
         – Надюшка?! - удивлённо воскликнула бабушка Матрёна.
         – С миром принимаем вас. Ты где, Варвара, сызрани нашла её?
         – Да вот… - замялась Надя.
         – Молчи. Коли к завтраку не поспели, значит, с недобрыми вестями, у нас сегодня важное дело – капустушку солим. В доме радость нужна. Потом покалякаем.
       Бабушка обняла смущённую Надю, переждала пока похристосуется с остальными, чтобы накормить, но получила отказ.
           – Мы уже чаёвничали.
       Надю при виде игристого кваса, румяного духмяного пирога с рыбой и растопленного масла, снова затошнило. Возраст дочерей Матрёны катился к шестому десятку. Все они тянули вдовий век, оставив за плечами вёсны первой любви, оплаканных мужей с их богатырской силой, кучу детей, разлетевшихся по своим гнёздам и многочисленных внуков, греющих сердца, весёлым щебетанием. Внуки скоро сбегутся со всех концов деревни за сочными кочерыжками. Любое большое дело: заготовка дров, строительство, копка картофеля или засолка капусты – правилось миром и выливалось вечером в праздник, с песнями и плясками, чтобы зарядить разносолы целительной силой любви, а не усталостью.
        Не в погоне за авторитетом, а во славу Божию, работали с любовью, вкладывали умение и старание в самое незначительное дело. Вот и служили веками домотканые рубахи, рушники, иконостасы, иконы, сани, лодки, кринки и мебель. Стены добротных домов тоже  излучали заложенную в них песенную любовь, были надёжной защитой от зла и чудодейственным лекарем. Потому был народ здоровым и нравственно, и физически.
       С тех пор, когда четверо детей Матрёны жили под одной крышей, повелось засолку начинать с её дома. Эта традиция свято хранилась. Когда разъехались, переходили со двора на двор детей и внуков, наполняя дома то грустными, то задорными напевами. В пустых разговорах далеко ли до греха? Вот и пели.
        Надя присоединилась к вольному распеву «По диким степям Забайкалья». Песня крепла, набирала силу, плыла по комнате, наполняя недюжинной силой жизнелюбивого бродяги. Светка, сидевшая в уголке, подошла и прижалась к подолу матери, но та только погладила по головке ребёнка, подала очищенную кочерыжку и велела лезть на печь.
        Девочка от обиды забилась в угол печи, уткнулась подбородком в поджатые колени и пыталась слабым разумком помочь сердечку выпутаться из удушающей пучины одиночества среди людей. Не могла спокойно воспринимать слово «Нельзя!» – оно будило в ней противоположное чувство. Почему всем детям можно то, что ей нельзя? Нельзя любить маму и быть с ней рядом. Нельзя бродить вдали от дома. Но мир так интересен и прекрасен - там она могла быть феей, лечить деревья, разговаривать с камушками.
        Нельзя щипать деда Федосея, который никогда не приходил трезвый, всегда дарил флакон «Тройного» одеколона, но потом забирал и выпивал, обещал в следующий раз обязательно сделать ей подарок, но обещания не выполнял, а она всё равно любила его. Но щипала, и прекращала экзекуции после подзатыльника  матери, или бабушки.
       Нельзя ходить без трусиков. Ей было безразлично, одеты они или нет, но при удобном случае от них избавлялась.
       Вчера из-за этого магического «нельзя»  получила хорошую взбучку и оказалась у бабушки Вари, которая смазала исхлёстанную спину гусиным жиром. А случилось вот что...
       У бабы Марфы она не захотела утром одевать трусики. Бабушка вошла в комнату с ремнём, хлестнула Светку по спине и бросила  трусики, но та откинула их в сторону. Марфа ударила больнее, но реакция повторилась. Озверев, начала хлестать извивающееся тельце, которое не издавало ни одного стона. Перепуганный Венка подставлял под удары руку, защищая упрямую племянницу и со слезами умолял, то Светку, то расходившуюся мать. Чем бы закончилось это самоутверждение - неизвестно, но слёзы любимого крёстного и кровавые рубцы на его руке, заставили покориться. Она не рада была своему упрямству. Но жившая в ней могучая сила предков требовала выхода, а воспитанием никто не занимался, не направлял эту таинственную силу в созидательное русло. И она, не находя выхода, несла разрушение окружающим, искривляя стройное деревце Светкиной души. А может Бог, знавший её путь, направленный на выживание, нескончаемыми «Нельзя!» готовил к будущим испытаниям...