Город

Он был одет в дымчатое пальто, синие джинсы и туфли. На улице было серо, ледяной дождь хлестал по его небритому лицу. Казалось, что это и не дождь вовсе, а тысячи ледяных игл, прокалывают не только его тело, но и уставший до изнеможения разум. Порывы ветра сбивали с ног, особенно могучая власть ветра ощущались на крыше шестнадцатого этажа, куда он, нетрезвой походкой взобрался, желая посмотреть на Город свысока. Город, который выдавил из него всё, как зубную пасту из пластикового тюбика, Город, который был ему чужд по своей натуре и природе, Город, который отнял у него всё, чувства, мечты, цели и смысл.

В его руке была наполовину выпитая бутылка сладкого «Чинзано», не первая за сегодня, хотелось сладкого. Сладость напоминала о детстве, доме и радости, воспоминания всплывали вспышками, моментальными и кратковременными.

Груз ответственности давил его к земле, чудилось, что гравитация в этом Городе работает иначе и его восемьдесят три килограмма, весили целую тонну. Каждый шаг давался с трудом. Этот Город не любил его, отторгал, как вирус.

Холодно не было. Не смотря на то, что ветер буквально пронзал его насквозь. Может быть, алкоголь говорил о себе, а может безразличие. Безразличие ко всему.

Он очень устал, даже глотать воздух было тяжело, этот свинцовый воздух злого Города... Был ли он безумен? Скорее да, чем нет. Ведь что мы, «нормальные люди», понимаем под «безумием»? Непохожесть. Он видел мир иначе, быть может, чуть ярче, чем остальные. И если вокруг тьма и боль, то тьма непроглядная, чарующая, манящая, если боль, то раздирающая до костей, облизывающая все нервные окончания своим иглистым языком. У него не было мечты, стремлений, целей. Он настолько погряз в этой рутинной, гнетущей, зыбучей тьме, что не видел больше радости, покоя, умиротворения, не чувствовал. Хотя обязан был, ведь он ощущает всё ярче…

Облокотившись на перила крыши, он сделал очередной глоток сладковатой, густой жижи и заботливо поставил бутылку рядом с кирпичной будкой, изуродованной чёрной краской из баллончика, неформальной молодёжью или просто вандалами. Ему было всё равно, но на мгновение промелькнула мысль, а почему цвет надписей именно чёрный? Не оранжевый, к примеру, не зелёный? Ведь должны же быть цвета в этом грёбанном Городе, в этой стране, в этом мире! Должны же они быть! Как же «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан»? Как же радуга, ведь она когда-то была, он отчётливо это помнил.

Смотря вниз с крыши, он видел парковочную зону для автомобилей, но как ни странно, ни одной захудалой машины не было, и это действительно было странным, в это время и ни одной, единственной, машины?! В это время... Время? А сколько сейчас было времени? Наверное день, так как уличные фонари не горели, или кто-то просто забыл их включить? Или времени больше нет, его тоже засосало в эту чёрную пучину язвящего мрака, из которого, гноем падали капли еле слышного тиканья часов Tissot на его левой, крепкой руке?

Было скользко. Коричневые туфли были осенними, но со льдом они так и не смогли подружиться или хотя бы договориться о взаимопомощи... хотя что туфли могли предложить могучему льду? Наверное так же и он... ничего не мог предложить этому Городу.

Он нащупал в кармане пальто пачку сигарет, затянулся и наконец увидел цвет - красный, яркий и безумно красивый. Терпкий вкус смертельного дыма в последний раз проник в его лёгкие...

Порыв ветра. Падение. Темнота.