письмо двадцатое

самые страшные бури случаются
в моменты, когда их не ждешь.
когда, обхватив колени, сидишь в своих мыслях, что вечно кусаются,
бьются, ругаются,
когда ты еще не покойник, но точно уже не живешь.

я даже не знала,
что в сердце моем запечатано столько азарта и пошлой бравады.
я мечтала
о вздохе твоем и руках на моих плечах.
так скажи мне хоть ради услады,
что это возможно не только в мечтах.

ощущаю себя самым маленьким, глупым созданием.
о контроле речей не ведем.
если ты что-то знаешь о *баной этой боли, прошу, поделись знанием,
потому что я совсем не понимаю, куда мы идем.

когда ты первый раз прикоснулся,
когда край твоего пиджака осторожно задел мою руку,
я так четко увидела ход всей истории,
узнала, что ты мне - погибель, и надо бежать.
но внутренний страх не пикнул, не шелохнулся,
я взяла свое чувство «сейчас», как самую надежную и безопасную поруку,
и тут нет сюжета, героев, кульминации, предыстории…
я просто безумно хотела тебе отдавать.

отдавать свое «здесь», отдавать свое «близко» и «рядом»,
исключительно робко, но так, как умею, поверь.
если хочешь покинуть, прошу, обними хоть взглядом,
мне не надо много! мне вообще нихрена не надо - я соткана из потерь.

в таких ситуациях говорят, что дела плохи, пора спасаться.
но честно признаться,
я бы разбилась, упала, ушиблась еще не раз,
если бы только имела шанс
побыть с тобой пару минут.
я сжигаю себя напоказ,
я сжигаю себя «сейчас»,
я сжигаю себя «тут».

и куда теперь прятаться, где находиться,
с кем проводить время и обстоятельства?
в сотый раз в  голове повторяю, что не могла в тебе растворится,
а от любого чувства легко исцелиться,
да и имя (как каждое слово твое) - просто ругательство.

шучу, умираю. у меня без тебя не выходит,
не могу забыть, не могу из дурной головы стереть.
и честно скажу, меня на огромное чувство редко что так выводит,
и раз уж ты это сделал,
молю, не давай мне тлеть.