Московская мистериада 16

поэма по мотивам романа
«Мастер и Маргарита»
М. А. Булгакова
               
(редактор: Дмитрий Силкан)

Глава 16

Казнь

Садилось солнце над Голгофой,
а зной испепелял ландшафт.
Гора страданий под когортой –
сквозь цепи не проникнет враг!
С дорог изгнав изнеможённых,
(все караваны, чернь – вовне!),
везли в повозке осуждённых,
для истязаний на столбе.

Дощечки на приговорённых –
на двух вещают языках,
клеймят:
       «Мятежник и разбойник»,
чтоб удержать в народе страх!
И вместе с новыми столбами,
в повозке – вёдра, топоры…
И палачи,
             (как есть – с грехами!),
чья цель – подножие горы.

За бричкой толпы богомольцев:
в поту, под зноем и в пыли,
словно змеи огромной кольца –
ползли в колонне, как могли.
Тянулось время мерным ходом,
роптали стражи на жаре:
желая узникам –
                всем скопом! –
скорейшей смерти на столбе.

И чтоб спасти от зноя стражу,
их командор отдал приказ:
«Плащи на копья,
                в тень все сразу!
Да не спускать с народа глаз!»
Народ, не встав за осуждённых,
вернулся в город от жары:
под вечер –
                Пасха посвящённых,
великий праздник той поры!
Пехота римлян исстрадалась,
но Крысобой – неумолим!
Металл доспехов, раскаляясь,
бросал всё блики вглубь долин.

                *
У трёх столбов
                приговорённых –
на табурете, в капюшоне,
сидел, от мира отрешённый,
мужчина. Он – в полупоклоне.
В камнях, у северного склона,
под чахлым деревцем вдали –
фигура пряталась укромно,
там изнывая от жары.

Фигурой той, на диком склоне,
был ученик – Левий Матвей:
он опоздал в главу колонны…
Свершить бы грех, да поскорей!
Чтоб истязания под пеклом
смягчить – для одного! –
                тем днём,
припрятал нож в своих одеждах:
судьба вершилась, пусть в ином!

За невозможность нападения
Левий Матвей себя корил –
под пеклом до самозабвения
он сам с собою говорил:
«Я трус, глупец,
                гнилая падаль!
Чем я смогу Ему помочь!?
Как мог Учителя оставить
я в страхе в эту злую ночь?»

Шёл третий час его мучений –
он от бессилия рыдал,
молил богов, просил решений,
под солнцем горестно стонал!
Винил богов в бездушной злобе
и что не слышат никого…
Взывал к ним, голосом в ознобе:
пусть пожалеют – Одного!..

Внезапно появился ветер –
вдруг странно
                изменился мир!
Исчезло солнце…
                Тучи – в пепел,
пронзили молнии эфир.
А на Голгофе оживленье:
солдаты –
         (копья взяв, плащи) –
спускались
                для перемещенья,
сняв цепь охраны и посты…

Трибун поднялся
                к месту казни,
в плаще багровом
                с серебром –
и Крысобою дал задание,
приветствовав едва кивком.
Приблизился
              к приговорённым –
охрана, будто не своя,
страдальцев,
          скорбно-отрешённых,
поить пытается с копья.

Солдат призвал:
                «Славь игемона,
и Рима вечного царя!»
Копьём – да в сердце,
                в пике стона:
душа ушла, вверх воспаря…
В округе всё вдруг
                потемнело:
кружась, вскипели облака –
вода с небес лилась, шумела,
омыв распятые тела.
А человек тот, в капюшоне,
казнённых осмотрел –
                мертвы!
Солдатам приказал в колонне
спускаться с проклятой горы.

Продолжение следует...