Кобейново

Жизнь не рок. Здесь нет места альтернативам. Потому и ржавеет в попсу металл.
Ты устал выжимать из себя мотивы. Жесткой тяжестью боль вышибать устал.
Жизнь идет. И не будет уже как раньше. Ты все тот же. Надрыв. Крик души. Укор.
Но тинейджер растет. Так что вместо гранжа тупо переключается на хардкор.
Не на музыку – нет, на банальность порно. Просто те, кто сидел на твоей струне,
Могут бывшими стать. Жизнь идет, бесспорно. Так что выхода нет. И нирваны нет.
Молодежь вырастает из кожи курток. Корпорации выдадут свой прикид.
Но в гробу не увидишь в костюме Курта. Жизнь уходит под знаменем «вопреки».
А усталость твоя – никакой аккорд не обезболит ее. Есть, как и была.
И тебя любит меньше, чем деньги, Кортни – это более крепкое чувство Лав.
Псевдоним был обманчивым, как омоним. И не значит он, в общем-то, ничего.
Но любовь – наркота. Все мы с нею гоним. Только каждый – от лития своего.
Что финальный аккорд? Типо хлопнуть дверью. Да, с иглы можно спрыгнуть, но не судьба -
С нервной струнки. Рок умер. Нет смысла верить, раз синоним хардкора не рок – кремпай.
Знаешь сам, что иконы такого стиля пишут разве что на гробовой доске.
Жесткий рок до попсовости извратили. Но тем драйвовей ритмы в твоем виске.
Жизнь заезжена хлеще любых пластинок – в ту же вену-дорожку войдет игла.
Загоняешься, если кайф стал рутиной. В нечто вроде безвыходного угла.
Звуки выход в нирвану не прошибают. Хоть и в голосе боль, ритм все так же рван.
Не стареет душа пацана - не пая. Только жизнь-то идет. И в ней нет нирван.
И зарыл бы талант, от него тем горше. Но никак, пусть летит на него бабло,
Как земля на покойника из пригоршен… Жив он, только вот дышится тяжело.
Но не выйдет иначе, ведь жизнь попсова. Андеграунд накрыл толстый слой монет.
Этот мир слишком трезво организован -
Нет в нем места тебе.
И нирваны нет.