На новой волне - 2

Часть вторая – «Рубль за импульс»

Доктор был доволен успешным запуском аппарата, но велел нам быть на стрёме, мало ли что. И первый день сеансов лазерной терапии с больными из стационара прошёл под нашим присмотром.
– Вадим, а когда мы узнаем результат?
– Завтра, друзья мои, завтра посмотрим. Вы что, думаете, что язва желудка за минуту зарубцуется?

А назавтра раздался телефонный звонок:
– Мужики, бросайте всё, бегом сюда! Одного сеанса хватило!
Голос врача звенел от возбуждения, которое передалось и двум экспериментаторам, беседовавшим в это время с начальником исследовательского отдела.

– Что там у вас случилось?
– Да мы александритовый лазер в больнице запустили, Алексей Петрович.
– В больнице? Как это вас туда занесло, подпольщики?
– Друг у нас там, классный эндоскопист, язвы лечит гелий-неоном, а вчера александритом попробовали. Это он звонил, говорит, результат хороший, можно, мы туда рванём?
Наш руководитель, будущий академик, одобрительно улыбаясь, махнул рукой:
– Валяйте, потом расскажете.

Клиника была в другом конце города, и мы добирались дольше, чем Вадим делал процедуры. В кабинете было уже пусто, а в ординаторской наш друг увлечённо беседовал с заведующей отделением. Нас встретили радостно, и сообщили, что у больного, который был вчера, язва полностью зарубцевалась.

– Ну так что, продолжим, Татьяна Евгеньевна?
– Продолжим, только прикройте ваше сооружение колпаком хотя бы, чтобы больные не пугались!
Заведующая улыбнулась и добавила:
– Вот только профессор Шотт не очень-то верит в ваш лазер ...
– Так он в лазерную терапию не верит вообще, – вмешался Вадим, – но ничего, придётся поверить, если и дальше дела пойдут так же.

А буквально на следующий день дела повернулись несколько иначе, но к тому же результату.

В клинику попал мой родственник. Чистил в деревне свинарник, поцарапал предплечье и занёс инфекцию. В итоге – рожистое воспаление и временная прописка в отделении гнойной хирургии нашей 10-й городской.
Мы с Вадимом заглянули к пострадавшему, который выглядел, прямо сказать, неважно. Температура, плохое самочувствие, рука замотана по локоть бинтами, под которыми – вата с вонючей мазью.   
Коллега нашего доктора, молодой хирург, к предложению «светануть» александритом отнёсся скептически, но в конце концов, решив, что хуже не будет, согласился. Повязку снимать не будем, светите через неё, всё равно без толку.
Наш кабинет в соседнем коридоре, скоренько завели туда Сашу, спросили, где у него там ранка была, ну и посветили, упёршись световодом в повязку. Минут десять светили, на всякий случай – неизвестно же, дойдёт ли туда свет вообще.

Назавтра при встрече Саша набросился на меня чуть ли не с кулаками:
– Ты что, сдурел? Что вы мне сделали? Руку так дёргало, что всю ночь заснуть не мог!
Да, действительно, мы забыли предупредить пациента, что лазерная терапия, мобилизуя защитные силы организма, может вызвать обострение.
Родственник понемногу успокоился, но от повторной процедуры наотрез отказался.

А через неделю в ординаторской я с удивлением увидел своих друзей в компании самого профессора Шотта.
Оказалось, ход течения заболевания радикально изменился. При очередной перевязке лечащий врач решил, что пациента можно выписывать. Как он сам потом рассказывал, профессор, которому на подпись легло заключение, возмутился:
– Вы что, с ума посходили? Где это видано, чтобы при рожистом воспалении через неделю выписывали? Покажите мне этого больного!
Больного показали.
Профессор хмыкнул, пролистал карту и спросил:
– Ну, это стандарт, а что ещё применяли?
Услышав о лазерной терапии, он нахмурился и потребовал к себе нашего доктора. После чего последовала экскурсия в кабинет эндоскопии, знакомство с нашим аппаратом и уже мирная беседа об особенностях его излучения по сравнению с традиционно используемым гелий-неоновым лазером. Собственно, мы появились как раз в тот момент, когда было высказано положительное отношение светила хирургии к низкоинтенсивной фототерапии.

Воодушевившись одобрением признанного специалиста, наш друг приступил к систематической работе. Ну, и мы не отдыхали: экспериментальная установка требовала наблюдения и обслуживания. На протяжении двух месяцев курс терапии получили около сотни пациентов. Вадим выбирал тех, у кого дефекты слизистой имели размер порядка одного сантиметра и больше. Результаты превзошли все ожидания.

Язвы размером до сантиметра рубцевались после единичного сеанса в течение двух-трёх дней. В отличие от традиционной фототерапии наша не требовала каждодневной эндоскопической процедуры, сеансы врач назначал через два дня на третий, и этого было достаточно. В среднем срок пребывания больного в стационаре сократился с трёх недель до семи дней.

Ну а дальше физики вспомнили арифметику и посчитали.
Что считали? А экономический эффект. Причём, только прямой – от сокращения койко-дней в стационаре, без учёта снижения затрат на выплату больничных, уменьшения потерь от отсутствия работника на производстве и т.п.

Если вы помните, лазер стрекотал с частотой 10 герц. 10 импульсов в секунду, шесть сотен за минуту – продолжительность одного сеанса. Так вот, рассчитанный эффект составлял один советский рубль на один импульс излучения!

Ресурс лазера до ремонта – больше миллиона импульсов. Стоимость аппарата около 100 тысяч рублей. Соотношение «эффект: затраты» вы легко посчитаете сами.
И ещё – зарплата врача высшей категории в то время была около 200 рублей. Но наш энтузиазм нисколько не страдал от осознания соотношения цифр.
И вместе с коллегами-конструкторами, имеющими опыт создания лазерной техники, мы приступили к разработке документации на полноценный экспериментальный образец аппарата…

Продолжение здесь: http://stihi.ru/2021/03/05/4160