Творец

 
На центральной площади города,
протянув надменно руку,
предначертает гордо
князь Юрий Долгорукий.
Он основывал селения.
Может быть, он других лучше
понимал, что его веления –
необходимость, а не случай.
Жизнь свою трудами наполнив,
может, он сознавал, что грядущее –
это смена гроз и молний,
из лука истории пущенных.
Может быть, он глядел дальше,
может быть, он видел зорче;
легче правду отделял от фальши,
лучше вражьи повадки знал волчьи, -
хорошо!
               Я с этим не спорил б.
Пусть живет он, в гранит врезан…
Ну, а где же те, которые
погибали от огня и железа?
Те, кто в поте вбивали сваи,
на болотах камни носили,
те, кто жизни свои оставляя,
белой костью дороги мостили?
Слава ходит путем скрытным.
Непонятно рожденье песни.
Где же памятник им, зарытым,
им, великим, им, безвестным?
Слава ходит, надувшись важно,
превозносит мысль и дело,
позабыв, что в том экипаже
были трое, кроме Гастелло.
На Матросова мир молится.
И не знает, что за два года
до него у сельской околицы
точно так жизнь Сосновский отдал…

Если б дали мне власть и средства,
из гранита самого лучшего
я бы высек фигуру серую
в армяке,
в зипуне,
в онучах.
И поставил б на главной площади,
как создателя – на века:
неизвестного,
нищего,
тощего
и беспаспортного мужика.