Фома Брут

        Хома Брут

                По мотивам произведений
                Н.В.Гоголя.
 
 1

Полог неба к ночи низок,
путь домой лежит неблизок-
труден выдался, тернист.
Шёл пешком семинарист.
Горизонт навис карнизом,
воли смута в свете сизом,
гонит к людям вечер мглист.

Сумрак выси быстро, зримо   
тьму влечёт неумолимо-
труса празднует бурсак*.
В степи страшен ночью мрак.
Ночью зло неразличимо
и во мгле неисчислимо,
не попасться бы впросак.

Душит волю к жизни Брута
жуть, как щупальца у спрута,
без надежды он поник.
Вдруг огня увидел блик.
Свечки свет, мелькнувший будто.
Разглядел вдали Брут хутор
и метнулся напрямик.

На стук выползла старуха,
-нет здесь мест,-сказала сухо,
-если хочешь иди в хлев.
Рад был Брут, устать успев-
не в первой навоза нюхать,
ещё б что-нибудь для брюха...
но не смел пытать он гнев.

Рад удаче непритворно.
В хлев направившись покорно,
в сене он нашёл постель-
отдохнёт с пути теперь.
Но старуха, так проворно,
приставать стала упорно-
для чего вся канитель?..

Оттолкнул её Брут резко-
отвали отсюда, дескать,
мешать больше мне не сметь,
а не то, узнаешь плеть.
Та же резко, в глазах с блеском,
по спине метлою с треском
от души смогла огреть.

Удивила мать детину,
взобралась Хоме на спину,
и давай его пинать,
и по полю ночью гнать.
Брут не мог назвать причину
чем привлёк он бесовщину-
бабка ведьмой была, знать.   

Хома Брут был парень славный,
он вопрос решил свой главный-
у старухи снял жильё. 
Видя явное враньё
и старухи тип злонравный,
с бабкой в бой вступил неравный-
покалечил он её,

Вот же, дрянь! Была старухой-
стала панной молодухой
как бурсак её помял.
Еле ведьму он унял-
видно выгнал взбучкой духов.
После ласки оплеухой
Брут из хутора слинял.

И слегла от болей панна.
Ни примочки, и ни ванна
не могли уже помочь.
Видел пан, что гаснет дочь,
что почти спит бездыханна.
Смерть грядущая нежданна-
как ему то превозмочь?

Убежал Брут, что есть мочи,
не дождавшись конца ночи.
Не бывать теперь ноги
там, где есть ему враги.
Не видали б его очи
то, что он боится очень.
Ночь темна, вокруг ни зги.

 2

Не прошли такие штучки,
не прошло без лёгкой взбучки,
сотник слал послов к Хоме.
В церковь ту, что на холме
знать, его, без выкаблучки,
привели под белы ручки,
слегка тронутым в уме.

Тот субъект совсем не сводник-
отец панночки был сотник.
Та просила, чтоб отец
притащил бы наконец
Хому в церковь, пусть негодник,
ночи три, словно работник,
пел псалмы ей сам, как чтец.       

К храму, с панночкой усопшей,
смерть нежданно перенёсшей,
(ведьма то была сама),
пришёл в хутор, у холма,
по желанью, ею внёсшим,
все мосты уступок сжёгшей,
отходной читать Хома.

В церкви заперли злодея
на ночь, так себе идея-
отмолил старуху чтоб.
Перед ним открытый гроб-
видел он, весь цепенея,
что в гробу лежит, глазея,
молча ведьма, морща лоб.

Вдруг она встаёт из гроба,
у Хомы дрожит утроба-
мелом чертит он вокруг
для себя защитный круг.
В мёртвом взгляде гнев и злоба,
страх пронял всё до озноба,
отнял речь ему испуг.

Ведьма ломится упорно,
а потом ещё повторно,
в стенку ткнувшись каждый раз,
незаметную для глаз,
воплощённой рукотворно.
Ведьма мечется, бесспорно
ищет в стенке себе лаз.

Хома молится с начала,
как она к нему помчала,
так, что уж язык опух.
На дворе вскричал петух.
Вроде, как она устала,
отошла, и в гроб упала.
Свет свечной к утру потух.

Хома выдохнул устало-
как же всё его достало!
На лице беды оскал.
Кончен с панночкою бал.
На дворе вовсю светало,
и спокойствие витало,
и бурсак пол дня проспал.

 3

Когда встал-вновь прослезился,
от беды своей напился-   
чарку полную вина
выпил разом всю до дна.
Видно сон дурной приснился,
что он снова час молился.
Но свобода не видна.

Ночь слезою в окне блещет,
сердце маетно трепещет,
Хому тянут со двора,
наступила, знать, пора.
Как задвижка, нерв скрежещет,
так презрительно клевещет-
страшно было так вчера.

Напряженье нарастает,
доля Бруту выпадает-
сотник в церковь запер в ночь, 
отпевал чтоб снова дочь.
Свечка быстро очень тает,
что-то долго не светает,
убежать ему бы прочь.

Снова чертит круг поспешно,
встреча с ведьмой неизбежна,
страхом полнятся глаза,
на щеке блестит слеза.
Ведьма в гробе безмятежна,
облетает круг небрежно.
Надвигается гроза.

Ох, ослушаться б приказа,
задери их всех проказа!   
Время медленно текло,
билась панночка в стекло,
незаметное для глаза.   
Провалилась бы зараза
где б её там испекло.

Но она в гробу летала,
гробом в стену ударяла,
а потом вскричал петух,
и опять огонь потух,
и опять в гроб ведьма пала,
и как впредь, вновь тихо стало.
Гроб весь панночкой протух.

Сам бурсак идти не может,
кого хочешь страх стреножит,
не достигнув зрелых лет,
стал Хома за ночку сед.
Беспокойство Брута гложет,
третья ночь его низложит,
столько в жисть не видел бед.

 4

Надоели Хоме бредни,
шанс представился последний
и задумал Брут подлог,
скорым шагом через лог
убежать хотел намедни.
Привели его к обедни-
к Бруту сотник слишком строг.

Слёзно Брут просил у пана,
влив горилки полстакана:
-пан, послушай, как ты хочь,
отпевать не буду дочь,
не терплю я балагана,
отпусти меня, болвана,
от себя подальше прочь.

Вечер выдался усталый,
на глазах от слёз кристаллы-
паном был обещан кнут.
Нет Хоме надежды тут.
Казаки здесь разудалы,
не нужны ему скандалы
и с судьбой смирился Брут.

Будто б в сумерках поблёклых
дождь слезу пустил на стёклах-
на удачу уповал,
иль Хому так отпевал?..   
Ветер путается в вётлах
словно ведьма в окно скрёбла,
мышцы страх Хоме сковал.

Повели его под руки.
Не впервой такие трюки-
в ночь наведаться в тюрьму,
ведьма где придёт к нему
чтоб изжить, не ради скуки
вновь устроит ему муки
ночью в церкви на холму.

 5

Мало повода надежде.
В церкви снова всё, как прежде,
в недрах грозный, мрачный вид.
Как набожный индивид,
нашёл библию поспешней
в темноте, во мгле кромешной,
для запева панихид.

Брут зажёг скорее свечи.
Избегая с ведьмой встречи,
начертив, как прежде, круг,
разглядел, глуша испуг,
как слеталось бесов вече.
Что ж в последний тайный вечер
столько нечисти здесь вдруг!

Вмиг взлетела крышка гроба,
Брута вздулись глаза оба,
застучали зуб о зуб.
Там мертвец коряв и груб
поднялся наверх из гроба.
На Хому смотрел со злобой
разлагающийся труп.

С непонятным уху криком
в иступленьи буйном, диком
запустила ведьма зов.
Туча крыльев и хвостов
с невозможным каждый ликом
с визгом, воем, воплем, зыком
заполняла храм Христов.

Хоме ужас сковал чресла.
Тварям в церкви стало тесно,
но не виден Брут им был-
он сам намертво застыл.
Словно б панночка воскресла,
искать стала бессловесно
меж хвостов, когтей и крыл.

-Вия, Вия приведите,
найти Брута попросите-
наконец звала чертей. 
Повинуясь черти ей,
шли искать того в обитель,
кто был гномов повелитель,
кто над духами главней.

Брут увидел нечто злое,
явно что-то неземное,
будто был то человек,
но никто нигде вовек,
ни во сне, и ни в покое
не увидел бы такое,
создающее эффект.

Руки были словно корни,
все движенья рефлекторны,
веки длинны, как лоза,
закрывавшие глаза.
Стали все вокруг покорны.
Вий из тьмы был непритворный
мира тёмного гроза.

-Знаю слуги, вы мне рады,
поднимите веки гады
я не вижу ничего.
Теперь вижу одного,
нет пред вами тут ограды,
смерть его вам для награды-
так убейте же его!

Брут заплакал от досады-
не уйти мне из засады,
мне бы в руки острый кий,
поплатился тогда б Вий.
Чертей кинулись каскады.
Хома Брут просил пощады
-Боже правый, не убий.

Не минУл Хома несчастья,
черти рвали плоть на части,
свет давно уже потух. 
Второй раз вскричал петух.
Но не слышала от страсти
нечисть, сдвинувшись от власти.
Испустил философ дух.

Нечисть скрыться не успела,
так в пылу утра сгорела.
Удивлён был утром дьяк,
увидавший этот мрак.
Церковь худо претерпела,
в ней нельзя иметь впредь дела-
знать, недобрый это знак.

К церкви нет теперь дороги,
в хлам обрушились пороги,
она в зарослях, в кустах.
Вызывая жуткий страх,
всем известные итоги
подтолкнули очень многих
дома каяться в грехах...

---

*бурса;к, истор. воспитанник бурсы,
духовного учебного заведения.

---

                Сергей Полуляхов
                член российского союза писателей.