Врывалося нежное прошлое в агрессию, рукомахание

Федриция не парнополая, купила себе двунормальность,
сверхважна не стыдна мозоль в ней, искусственна  брендна не мала.
Не ладилось, правда, с общением, с помывкою в бане прилюдно,
к ней кралось нередко презрение – реально,  никак не этюдно.
Она засыпала девицею, во сне превращалася в грузчика,
проснувшись всё щупала бицепсы, надев вдруг ажурные трусики.
Сморкалася в ванной как Стёпушка, но завтрак съедала не чавкая,
ещё откликалась на «тёлушка», на женщин усиленно гавкала.
Врывалося нежное прошлое в агрессию, рукомахание,
но рот извергал уже пошлости, начальство и мужа охаивал.
То пела романсы старинные, то вдруг спохватившись – похабное,
то песню душевно былинную и тут же лихую кабацкую.
И нАчала мясо есть тоннами, курить папиросы без фильтриев,
свой день заполняла салонами, мужскими, не женскими хитрыми.
И вдруг так нежданно-негаданно влюбилася в Настеньку славную,
когда та в песочке игралася и куклу баюкала ласково.