Из сборника Благовест

Николай Ганебных
Русская Голгофа
 
Над уставшею землею,
Где зеленая трава,
Под  золою - дело злое,
Над землею - купола.

На лесном святом просторе
От ствола  и до ствола
Ходит, бродит наше горе,
Ходит, бьет в колокола.

Возле  ямы -  ввысь береза.
То ли благость, то ли грусть.
С рыжей глиною  откосы.
С белым, с красным - наша Русь.

Подойди к стволу, послушай,
Возле  дерева постой -
Слышишь, царственные души
По траве  идут густой…

Бесшабашная Россия,
Что ни год – опять разброд.
Ждет, когда придет Мессия,
И от бед спасет народ.

К Воскресению готовясь,
Не жива и не мертва,
Ходит, ищет  наша совесть
Покаянные слова.
 





Рояль императора

                …   птица поет о вселенском просторе:
                - В цветущем саду мы бродили вдвоем.
                Звезды на  небе, звезды на море,
                Звезды и в сердце моем!..
                ( из старого романса, любимого  Николаем II)
Взметнула птица черное крыло.
Она не ищет солнечного света.
Она присела, словно на стекло,
На темный блеск дубового паркета.

Она, больную душу распахнув,
Льет в сердце проникающие звуки,
Она, воистину  у времени в плену,
Поет о горечи  разлуки.

Я слушал императорский рояль,
Я видел руки в  непрерывном танце.
А медь звучащих струн, тугая сталь
Рождали звуки старого романса.

Витает царственно высокая душа
В наполненном теплом и светом зале,
Но  горькие тяжелые слова
Увы, пока еще не все сказали
__________
Рояль  Святой Царской Семьи  Императора Николая II аходится в Екатеринбурге, в одном из залов  Патриаршего  подворья.






   О поле Бородинском

Луч света встал над Бородинским полем
И поднялись громадой, в полный рост

Безвестные российские герои,
Ни орденов не получившие, ни звезд.

Тут две Отечественных рядом встали.
Здесь дважды шла великая война.
Здесь слава наша в камне, и в металле,
И в сердце благодарная волна.

Шла битва за Отечество и Веру,
И в этом поле ставила кресты,
Все тут - Георгиевские кавалеры,
Их помыслы божественно чисты.

Солдаты не парадные мундиры
Ложили рядом, отходя ко сну.
В рубашке чистой, воротник застиран,
Они на поле встретили войну.

Герои пали, одержав победу.
Они погибли, и не их вина,
Что грудью заслоняя землю эту,
Свои нам не назвали имена.

И прописались в поле обелиски,
Свидетели военных тяжких лет.
Тут в сорок первом, больно зубы стиснув,
С захватчиками бился чей-то дед.

Мы вместе все: Багратион, Кутузов,
И мы судьбой повязаны одной,
Раевский, Цискаридзе и Арбузов,
Габдарахманов, Борин, Чепурной,

Попов, Петров, Солодин и Беседин.
Безвестные бывают имена.
Но мы-то знаем, люди, чьи мы дети,
Мы понимаем, это мы - страна.

Над Бородинским полем много света,
И под осенним солнечным лучом
Мы, помня про отцовские заветы,
Страну готовы поддержать плечом.

07.09. 2012
-------
Бородинское сражение - (Село Бородино под Можайском)  состоялось 26 августа (7 сентября) 1812 г.
Октябрь 1941г. – затяжные бои под Бородино, в 124 км. от Москвы

                * * *
Нельзя пройти, не нарушая тишины
Шуршаньем башмаков о камни
                в летний зной.
Мы и хранимы, и ранимы мы
В скудельной этой благости земной.

В разлапье крон грачиное гнездо.
Не помешай молитве комара.
На дне у вечности не думай о пустом.

Тысячелетний лес.
Сорокалетний я.
Безбрежная жара.

                * * *

В полночный час старинный гобелен
Освобождает лик седой из плена.
Я слышу ветер.  И,  презревши тлен,
Я в мир окрестный ухожу сквозь стены.

Холодный свет неоновых реклам,
Бросая отблеск на мою фигуру,
Меня в ночи узнать мешает вам,
Мою суровую и резкую натуру.

Державин я.  Державный облик мой
Хранят и нить ткача, и гений живописца.
Но ныне я один. И я почти немой.
Никто меня услышать не стремится.
 
Не дело веткам корни забывать!
Я – корень в корабельной вашей роще.
Люблю слова.   Праправнуку в тетрадь
Гляжу, и  радуюсь их точности и мощи.

Я росс. Поэт. Я сказочный Гомер.
Я прадед вашей суматошной речи.
Я руки стариковские простер
Над словом каждым, древний их предтеча.

И я могу в живую вашу речь,
Внести алмазом  блещущее слово.
Поэтому я не сгибаю плеч
Под тяжестью мундира золотого.

 
                * * *

Ночной  безлунный небосклон
Украшен россыпью созвездий.
Я мраком ночи просветлен,
Как стрелочник на переезде.

Вот глаз свой выставил Тацит,
Историю России  пишет.
И очень зол и ядовит,
Джонатан Свифт висит над крышей.

Отсюда смотрит на меня
С упреками душа отцова.
А справа, глаз к себе маня,
Святое Федорово  слово.

А за Полярною звездой,
Осваивая тусклый север,
С винтовкой ходит часовой,
И беженец лежит, подстрелен. 

И в бархат царственной ночи
Взлетают люди, души чисты.
Крадутся сапой палачи,
И пулей мчатся птичьи свисты…

И Сергий здесь, и Гостомысл,
И зоркий взгляд степного хана.
А на земле - великий смысл
Всех уравнявшего бурьяна.

      
Журавлиный клин

Крик  журавлей  разнесся над деревней.
Я вверх смотрел,  пока он не затих.
И я, еще  мальчишка восьмилетний,
Особый смысл увидел в крике их.

Клин  журавлей пронесся над деревней.
Он, видимо, летел издалека,
С краев  далеких.  Был тот клин последний.
Я помню, я смотрел на вожака.

Раздвинув  воздух взмахом крепких крыльев,
Вожак был полон вдохновенных сил.
Но каждый вкладывал свои усилья,
Летел, и жизни  легче не просил.

И не было у стаи  птиц отставших.
А там, где было легче, на конце,
Два журавля, смысл клина понимавших,
С  любовью  говорили об отце.