Гумилевика

Где крейсер словно пробка в невском устье,
Туманы – как в бутылке пузырьки.
Похмелье – помесь ностальгичной грусти
С прозреньями пророческой тоски.

Что их ученье? С виду панацея
От нищеты, от зла, от грабежа.
По сути та же магия Цирцеи
Навыворот – там прежняя душа
Людкая, только скрыта под личиной
Свиней нечистых и тупых ослов…
Здесь все наоборот: снаружи чинно,
Зато в нутришке – не хватает слов.
Похмелье горше с головною болью
О будущем – попробуй-ка стерпи.

А что поэт? Он перекати-поле.
Здесь ко всему -  по выжженной степи.
Уже не так развесел и беспечен,
Уже не сладок и отчизны чад.
Растут детишки – обучают речи.
Стареют люди – учатся молчать.
Кто вечно молод, в немоте резона
Не видит.  Предсказуемый итог:
Страна все та же каторга и зона.
И проволоки катится моток.
Колючей, как во время революций -
Лик баррикады, перекрывшей путь
Вперед – от нежелания проснуться
До полной неспособности уснуть.
Как на груди у вавилонской шлюхи
Брильянты – здесь каскад особняков.
А что первее: эхо оплеухи?
Истошный вопль нетрезвых мужиков
«Царя храни»? Но суть не в алкоголе,
А том, что перестали быть людьми.
Вот и страна навеки только поле
Для боя и для перекати-мин.
Да, с виду  благородно все и чинно.
Открыты все дороги для скота.
Ведь скотство будет им и под личиной.
Поэт собой под нею – никогда.