Бабушка-артистка

Светлой памяти наших дорогих бабушек и их сестер: Елены, Анны, Надежды, Александры, Марии, Прасковьи, Зинаиды, Екатерины, Татьяны,  Ксении,  Варвары,  Пелагеи.





   В начале 80-х годов прошлого столетия, жена познакомила меня с родной сестрой своей бабушки, по прозвищу «Артистка». По паспорту она была – Авдотья Никифоровна Славина, проживала в селе Глубокое, Полесского района, Н-ской области. Только Авдотьей ее никто не называл – артистка и все тут. Сельчане любили ее за веселый нрав, неунывающий, задорный характер, за то, что пела частушки на всех гуляниях, и в часы редкого отдыха непременно слушала довоенные пластинки песен Леонида Утесова. Проворная, маленькая старушка в белом платочке, она совершенно не обижалась на своих земляков.
   У нее было три сына, множество внуков, племянников, правнуков, мужей ее внучек, которых она ласково называла «мои касатики».
   После нашего знакомства она пригласила меня  заглянуть к ней в гости, чайку попить и я обещал непременно воспользоваться приглашением.
   От родственников я узнал, что она с молодых лет вдова. Ее муж, красавец-богатырь Василий Иванович, в годы войны находился в партизанском отряде. При освобождении родного села был ранен и скончался у нее на руках. Авдотья осталась одна с тремя мальчишками  возрастом - двенадцати, восьми и пяти лет. В ту пору ей исполнилось 35 лет. Повторно выйти замуж она не пыталась, не могла забыть своего Василька. Поднимала сыновей, вела домашнее хозяйство, трудилась на поле и ферме, в сельской амбулатории, помогала нянчить внуков. Исправно посещала сельский храм, не пропуская ни одной службы.
   Сыновья получили достойное образование, создали собственные семьи, обожали своих жен и детей, но не забывали проведывать Авдотью. 
   Осенью 1982 года я проезжал через село Глубокое и решил навестить бабушку - «артистку». Домик у нее был небольшой, но такой аккуратный, во дворе порядок, множество цветов на грядках, в комнатах чистота, простая мебель и неповторимый домашний уют. Я обратил внимание на отсутствие старческого запаха, который характерен, к сожалению, для людей, перешагнувших за 70 лет. В комнате у икон Спасителя и Богородицы горела лампадка, а стены были увешаны фотографиями  внуков и правнуков.
   Мастерица выпечки, она пекла прекрасные пироги с яблоками, пирожки и ватрушки, которыми угощала своих гостей и соседей.  Отчего на кухне постоянно витал запах ванильного сахара и печеных пирожков. На веревочке сушились белоснежные салфетки, обработанные в хлорном растворе.
Невзирая на почтенный возраст и различные болячки, она радушно меня приняла и мигом накрыла  стол. Поставила старую пластинку Утесова, сделала звук проигрывателя негромким  и пригласила попить чайку, да поговорить о том о сем. Я полагаю, что песни Утесова она любила слушать оттого, что они напоминали о прежней, довоенной, счастливой жизни.
   Говорил в основном я: о городских новостях, о детях и моих родителях, о работе…
   Она же внимательно слушала и загадочно улыбалась.
   Незаметно пролетел час, я засобирался и попросил прощения, что не могу более побыть у нее. «Артистка» с виноватым видом пробормотала: «Эх, молодежь! Я с вами вовсе теряю чувство - времени, такта и юмора».
   И вновь она поразила меня, когда мы прощались. Баба Авдотья не говорила, похлопывая меня по плечу, как принято у стариков, фраз-напоминаний – «не забывай старуху, проведывай чаще» и тому подобное. Но сказала мне о том, что я вспоминаю с благодарностью до сих пор: «Ты береги ее (имелась в виду моя жена, ее - внучатая племянница). Она у тебя – за-ме-ча-тель-на-я!»
   Быстро летели годы, «артистка» состарилась, потеряла слух и зрение, стала слаба. Ее принял к себе старший сын и ухаживал за ней до самой  смерти. У сына она вела себя очень скромно, неприхотливо, виновато улыбалась и просила прощения, что  доставляет хлопоты ему и невестке, у которых и так уйма дел. А умерла Авдотья в возрасте 96 лет.
   На похороны от нашей семьи приехал я один, жена была занята на работе. Бабушка лежала в гробу - маленькая, сухонькая, сжимая в правой ладони листок с текстом разрешительной молитвы. И пока священник читал над усопшей молитвы из последования мертвенного, я смотрел на лицо Авдотьи. Всем своим видом она как бы говорила нам, прощаясь: «Вот и все, окончилась моя земная жизнь, касатики. Отправляюсь я к своему Васеньке. Будем с ним там, на облаках, чаек попивать да песни Утесова слушать…»




27.02.2021г.                В.О.