лисица

Вот проедет машина и грязью обдаст,
чуть подтаявшим снегом в растворе солёном.
И стоишь, занесённый в позорный кадастр,
под смеющимся, но не живым небосклоном.
Как же хочется вслед запустить кирпичом
вслед машине, а небу грозить и спокойно
вдруг понять - это всё ни к чему, ни о чём -
и машина, и небо, и люди с балкона,
что глядят и хохочут... Здесь каменный лес,
а дубы-колдуны, трын-трава - на полянах.
Бесконечная полночь, куда ты полез,
ни русак, ни беляк - из гостей нежеланных.
Обсыхай, а потом потихоньку в нору
избавляться на месте от грязи и соли,
огрызаясь в пространство - я весь не умру,
беспристрастному зеркалу зенки мозоля.
Нужно переодеться, узнать бы - во что,
всё, что есть - на тебе, как на вымокшей мыши -
эта шкура, другими словами - пальто,
как живётся в лесу, о себе возомнивший,
что тебя не касается зимний сезон,
и охотничий - тоже, что людям, что зверю.
Это каменный лес, и, по грудь занесён,
усомнишься в любви и надежде, и вере.
Отстирать бы рубаху, а после посметь
натянуть её влажной - на мне отвисится -
и в нору - пусть приснится февральская смерть,
так мышкующая на опушке лисица.