Завещание на случай рождения

Так хочется верить в то, что где-то всё же найдётся
видимый всем, но абсолютно прозрачный для меня
смысл в этих стихах...  Мне трудно уловить по ходу дня
даже то, что, в общем-то, здесь навечно остаётся

в виде скульптур из выдохов... пейзажей из суеты...
романов из убийств... прикосновений из фиалок...
Любой персонаж современной трагедии жалок,
и мне сам Б-г велел не окунаться слишком в мечты

о столь противном всему человечеству балансе,
которым можно вселенную запросто подпирать...
Потребитель искусства проворчит мне сейчас:
- Опять?!.., -
а я же не понимаю кайфа в возможном шансе

сбыться хоть в чём-то ради боли простого отказа
от возможности никогда уже не совпасть с собой.
Этих 60-80 и так зовут судьбой
только потому, что повториться никто ни разу

не пытался, не смотря на проседание в смерти.
Люди не столько одиноки, сколько ищут себя
там, где уже тысячи лет тупо, но с текстом клубят
приговорённые адом к раю земному черти.

А небо так искренне дарит надежду уставшим!
Иногда слеза прошибает не слезой, а дождем
из водки, виски и текилы, переходящих в ром
исключительно во имя хоть ангелов, но падших

и нынче воздающих лишь в секторе вечной скуки.
А я?.. А что я здесь делаю, всматриваясь в экран,
где каждая моя улыбка - это контур муки -
не более для обожателей социальных ран,

коих вокруг, как в 70-х для детей грязи
на просторах бессарабских пустошей, улиц, дворов,
чей язык жестов и зависти был настолько здоров,
что реальность казалась байкой, рождённой в экстазе.

Меняться, подстраиваясь... Сколь ненадёжен повод
для дурацкой внутренней ломки искателя свобод,
давно осознавшего тот факт что избранный народ
меньше всего нынче ищет данное ему слово.

Ровная поверхность недавно прожитого текста
беззвучно закатывает мысль под асфальт времени,
и то, что ещё вчера для земли было семенем,
становится ростком, для которого нету места

ни в прошлом, ни в грядущем, ни даже-те в настоящем.
Наверное, именно на этом трикрестье и ждёт
меня пресыщение выбором убогих забот
о себе же, но вот уже безусловно пропащем.

И старые риски согрешить во время молитвы
перерастут вдруг в географические сюжеты
из написанного и уже прожитого лета,
полоснувшего эту зиму, как-будто бритвой,

и вскрывшего размечтавшихся о владении тьмой.
Что ж, пусть, истинный человек прослывёт, как вертопрах
но я всё так же упорно не верю в то, что мой прах
лишь просто удобрит землю, вновь ставшую целиной.

Целиной для прямоходящих...