Время икс 1989

***

Стремительно
чуть покачивая бедрами
идет девушка

в этом «чуть» –
сдержанная сила

так в биении пульса –
спокойствие жизни

так в четких колебаниях маятника –
неодолимость времени

девушка –
это часы по которым
мы узнаем свое время


***
куда идет тополь в мае?

как гордо его молчанье

и только в листве –
шелест шагов
шелест шагов…

когда осенью
листья
лягут вокруг как следы
ты заметишь
что он тоже
топтался на месте

***
не все ли равно как это назвать?

два сердца
ударят в грудь –
внутри и слева
снаружи и справа

а наслаждение
дикое
и прекрасное до стыда
шепнет о жизни
как капля с крыши
о весне

НА БЕРЕГУ ДНЯ

Одежда
как пена
погасла у твоих ног

ты опять родилась для любви

и встретились наши глаза
и коснулись руки
и дрогнули сердца

и ночь
накрыла нас как волна
и унесла
и измучила
и выбросила

и на белом берегу дня
два загорелых тела
две смоленые лодки
веслом к веслу

***
Как ты трогаешь меня...

Ты красива?
Не знаю.

Ты умна?
Не знаю.

Ты добра?
Не знаю.
 
Как трава после дождя -
твои глаза.

А голос -
так стучат звезды
в мое ночное окно.
 
Больше
я ничего не знаю

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ

Лежали рядом
и слушали.

В каждом из них,
как море в розовой раковине,
шумело счастье.

Но больше
ничего не происходило.

И слуховые галлюцинации
прекратились.

ПОСЛЕДНИЙ СНЕГ

Пухлая снежинка
опустилась в лужу,
сразу впитала её темноту
и стала невидимой.

Мягкими тополиными хлопьями,
не заботясь
о своей четкой и прекрасной форме,
равнодушно падали
мириады снежинок.

Переход к воде был неизбежен.
И стоило ль тратиться
на неповторимость,
особенность,
красоту?

На всё, что делает нас
соизмеримыми
с вечностью.

ВСЁ ЕЩЁ ЖИВЫЕ

Добиваемся успеха.

Теряем
друзей.

Находим женщину.

Теряем
любовь.

Собираем вещи.

Теряем
свободу.

Копим деньги.

Теряем
сердце.

Наживаем годы.

Теряем
время.

Без времени,
без сердца,
без любви…

Но всё ещё живые.

Как?
Зачем?

***
по жердочке реальности
обыденные
идем из сказки прошлого
в сказку будущего

настоящее -
единственное
чего у нас не отнять

поцелуи шелестят как листья
и прячут нас как деревья

по тонкой жердочке летней ночи
идет рассвет
как мальчик с удочками
через  звонкую  речку
приглушенную туманом

ГЕРАКЛ-ПРОТЕЙ

Ты неловок как Геракл в гостиной
ты боишься пошевельнуться

любое
самое осторожное движение
засыпает лавинами мыслей
уносит наводнением чувств

наивное счастье поступка
простого понятного жеста
недоступно тебе

ты медлишь  и медлишь
бесконечно смакуя
цепко следя как спектр ощущений
восходит от сладкого к горькому
и опять деградирует к сладости

в витрине каждой женщины
ты успеваешь
поймать свое отражение

а большего тебе и не надо

с любопытством разглядываешь
эти мгновенные фотографии

удивляешься:
все это ты
готовый отлиться в любую форму
но никогда –
застыть


РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО СЛУЧАЮ ХОРОШЕЙ ПОГОДЫ

Стояли прекрасные погоды.
Женщины ходили в легких платьях.
Как камешки на дне,
мерцали тела под прозрачной тканью.
Пели птицы.
Девушки читали умные книги
и грезили о любви.
В тени могучих деревьев
дремали плешивые старцы.
Дети брызгались у фонтана.
Прячась в кустах,
юнцы
распивали свою первую бутылку.
Старушки кормили голубей.
Достойные мужи
неустанно
славили отца отечества.
Играли духовые оркестры.
Гремели парады,
шумели торжественные манифестации.
А вечерами -
фейерверки,
пышные иллюминации,
и чинные гуляния  по аллеям,
и легкомысленные прогулки по тропинкам.

Да, стояли прекрасные погоды.
И когда в римском храме Свободы
пытали узников,
и когда святая инквизиция
выискивала инакомыслящих,
и когда в Освенциме
работали газовые камеры,
и когда в сталинский лагерях
остывало
раскаленное сердце революции.

Стояли прекрасные погоды.
Играла музыка.
Смеялись женщины.
Резвились дети.

Только одинокие чудаки
всё приставали
с какими-то скучными вопросами
и раздраженными голосами
говорили массу неприятных вещей.

Им было мало
хорошей погоды
и духовой музыки.

***
Раздражая молодых,
что озабоченно торопятся мимо,
ты блаженно улыбаешься
весеннему солнцу.
Никто не помнит тебя маленьким,
молодым и влюбленным.
Уже давно старик,
только старик -
ветхий, пожелтевший листок бумаги,
протершийся на сгибах.
Неразличимы автографы
юности и любви,
радости и страдания.
Только старик -
слабое,
смутное эхо рождения.

А ты ещё не видел отца
и мать различаешь только по запаху,
но кричишь так,
как будто кроме тебя
и нет никого
на этой планете.

***
Вы ищете истину?
Странно...
Такое впечатление,
что это она за вами охотится.

Долгие тропинки ошибок,
которые осторожно и деловито
вы топчете вокруг да около,
свидетельствуют всего лишь
о вашей хитрости.

Ошибки -
это то, что удлиняет жизнь.

О глупость гения!
Он всегда
наикратчайшее расстояние
между словом и делом,
между рождением
и бессмертием.

***

Все эти люди
в строгих костюмах
так и не смявшихся при рождении
с аккуратными прическами
и дозированными улыбками
с дежурными фразами
на все случаи жизни
все эти люди
вызывали ощущение
частей какой-то машины
притершихся друг к другу
блестящих и холодноватых

в них не было человеческого –
шероховатости  дерева
и беспокойства воды.

ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ

Без боя падают
твои первые баррикады,
время!

Непобедимая молодость!

Мы торжествуем,
бездумно преследуя,
настигая вот-вот.

Тридцать.
Часовые проспали.
О коварство и ложь -
окружены...

Дворняжки наших удач
виновато виляют хвостами.
Какие бараньи глаза
у наших наивных побед.

Капитуляция.
Принятие всех условий.
И брюшко -
курган над погибшим героем.

***
Молодая
переполненная собой
ты ничего не знаешь о жизни
что делает нас старыми
и некрасивыми

все знает старик
но безуспешно пытается
схватить словами
скользкую суть бытия

наше знание
рождается с нами
растет
мужает
и умирает с нами
огороженное как изгородью
сединой прозренья

его горечь
как наше тело
принимает земля
прячет от юных
растворяет дождями
забывает в улыбках цветов
в зеленой радости трав.

***
Как всё просто,
когда мы равнодушны, -
спокойны,
вежливы,
доброжелательны.

Как все просто!

И только любовь,
спасая от топора обыденности,
запутывает,
ветвит,
торопя к небу
и возвращая каждому столбу
крону и корни.

А дерево
еще беззащитней...

***
Загорелый мужчина
с сединой на висках,
в кепке,
в каком-то мятом костюме,
с огромным чемоданом, –
совсем неясно,
зачем он притащил его в баню, –
с  лицом,
в котором Спокойствие и Достоинство,
сказал мне о жизни
еще немного.
Но это немногое,
пожалуй,
было самым важным.

РЕБЁНОК

Под огромным небом дня,
на сквозняках событий
мы постоянно простуживаемся
и, как хроническим насморком,
гордо страдаем своим величием.

Ночь
так искусно и деликатно
утирает нам нос,
опуская небо до потолка в комнате,
что мы особенно и не расстраиваемся.
Громадные башмаки обязанностей
остаются за дверью
и сторожат нас, как псы.
А мы шлепаем босиком по полу
и наслаждаемся счастьем
быть впору самим себе,
не путаться в полах желаний –
всегда на вырост,
минимум лет на двадцать.

Это прекрасно –
быть впору самим себе.
Тогда и приходят
самые удивительные мысли,
Тогда, наконец, засыпаем,
прижавшись друг к другу,
маленькие и беззащитные.

Человек –
единственное существо,
которое навсегда осталось
ребенком.
 
СЛУШАЮ ДЕРЕВО

Люди параллельны деревьям,
но лишены корней.

Так же, как мы,
тянутся вширь и вверх,
но забывают о глубине.

Так же, как мы,
торопятся навстречу друг другу,
но, не успевая остановиться,
только ранятся жесткой корой,
ломая руки, как ветки.

Зеленые рощи детства,
материнский шелест листвы,
суровая забота дятла,
легкомыслие пеночки,
доверчивость зверя.

Визгливый ужас пилы.
Будни деревообделочного комбината.
Полезные вещи.
Блестящая карьера столбов.

О счастье быть деревом!
Уравновешивать кроной
планету в корнях,
ее, как любимую,
навеки обняв.