Общение с Матронушкой Московской

 Учились  в  школе с Галей,  дружили мы тогда. Была  она приятна, да вот пришла  беда. Была она агентом НКВД  и  в нем секреты открывала. Чуть что... ты, был врагом.. И враз ты на Лубянке, и чинят вам допрос. Гнала б, ты эту Галю. Строчит она  донос. Сказал мне Митрофаний. Не верила ему. Да , видно, не напрасно, попала я в тюрьму. А накануне, раньше к Матронушке пошла, жила Она на Сходне, родимая  душа. Матронушка обняла, качала, как дитя, Горбатенький, не  бойся. С тобой Господь и Я. Потом мне подарила крест  деревянный свой. Дарила, говорила:" Спасет тебя, родной.". И вот я на  допросе, и следователь  стоит. Ко мне его вопросы. А сам  мне говорит. Виновны, вы, виновны, подписывай  быстрей бумаги . Под гипнозом не слышу я речей. И я вдруг подписала бумаг  тех текста ложь. А утром посмотрела и охватила  дрожь. Молилась и просила я помощи себе. И вспомнила,  и сила опять пришла ко мне. Отец мой  говорил мне, дабы гипноз прогнать, псалом нам  девяностый читать, читать, читать. И снова утро встало, и снова на  допрос. И вновь ко мне устало  звучит,  звучит вопрос. Виновна, ты, виновна?, Бумаги подпиши. А я псалом читала,  и страха нет в  души. И, наконец, весь красный свалился  сам  в поту. Усилия напрасны. В тюрьму ее, в тюрьму. Солдаты потащили, взяв под руки меня. А я , как сноп, без силы. Все  хаяли меня.. Так, контра!, Так и надо. Сиди теперь, сиди. Подумай в одиночке. Сидят  здесь все враги. Я  на кровать свалилась, кровь прилила к главе. Сознанье провалилось. А мысли  к Богу все. Вдруг  слышу строгий голос. Не сомневайся, дочь. Поруган Бог не будет. Гони сомненья прочь! А Бог, Он милосерден, молись, молись, молись. Так матушка Матрона спасла молитвой жизнь. И вот Челябинск город. И первая тюрьма. И крест... подарок  дорог. Я в камере. Одна? Подумала сначала, не разглядев пока. А там везде воровки, на нарах мнут  бока. Тут руки потянулись, не видно их совсем. Сидело много  женщин, согнувшись на  земле. Статья пятьдесят восьмая, загнали их гурьбой, воровки верх  забрали, смеялись над судьбой тех  женщин, что страдали за Бога и царя. И нагло обижали. Средь них  была и я. Под нарами сидели,  и не было уж сил. И  душно, еле, еле к нам воздух  доходил. И вдруг мы удивились, вдруг аромат пошел. Такой он  был всесильный. Мы оказались  в нем. И  женщина, что рядом сидела от меня, она вдруг мне сказала, что пахнет от   тебя. То крест  благоуханно нам воздух подавал и радовал всех силой, и с нами он  дышал.