Канонарх 13

Бодро шагал наш богомолец по Тамбовской земле, пересекая поля, леса, проходя вброд мелкие речушки, приближаясь к своей заветной цели. Днём он проходил большие расстояния в несколько десятков вёрст, но на ночлег старался остановиться в поселениях. Приближаясь к городу Моршанск, он ещё издалека увидел огромный возвышающийся над остальными постройками Троицкий собор.
Его купола блестели золотом на ярком весеннем солнышке и вдалеке слышался звон колоколов. Всё ближе и ближе приближался Пётр к белосводному гиганту, стоящему посреди небольших купеческих домов, и множества мельниц виднеющихся на окраине города. Проходя по шумному центру Моршанска, странник попал на базарную площадь и купеческие ряды. Чего только не было на торговых прилавках. Здесь продавали мясо, живую рыбу, пахло свежевыпеченными калачами, мужичок в полушубке зазывал вилкой с квашеной капустой, стоя у деревянной бочки. В другом углу продавали живую скотину, коз, кур с петухами, гусей, уток и кроликов. Вокруг этого базара стояло множество повозок запряжённых лошадьми, дремавшими в хомутах и жевавшими сено. Жизнь кипела в городе, ярмарка была в самом разгаре.
Проходя мимо такой суеты, Пётр старался держаться подальше, к краю дороги, чтобы лишний раз не вступать в общение с обывателями. Вот уже собор, вырос перед ним словно огромный гриб, так, чтобы увидеть купола и крест, нужно было высоко задирать голову. Рядом с таким храмом, напоминающим огромный корабль, паломник чувствовал себя муравьём. Войдя в храм, Пётр удивился такому простору и убранству.
Высокий резной иконостас, трёх предельный алтарь, архиерейская кафедра посередине, огромные колонны поддерживающие своды и купола. На службе пел замечательный большой кафедральный хор, по окончании которой проповедовал прекрасный пастырь, изрекая глаголы жизни, толкуя Святое Евангелие читавшееся на Литургии.  Пётр подходил ко кресту после отпуста и батюшка будто прозревая спросил его:

-Издалека к нам, странный человек?

-Из Мучкапского уезду, батюшка, -ответил Пётр приклоняя голову.

-А, ну так ты наш значит, земляк. Погоди-ка, распоряжусь чтобы накормили, -деловито, но по-доброму приказал священник. -Ты к нам по делу или на Богомолье идёшь?

-Ой, да тут история такая, отче! Так сразу то и не расскажешь, -засмущался Пётр. Одним словом, в монастырь поступать иду, на Вышу. Мимоходом зашёл вот в это чудо рукотворенное.

Странник отошёл в сторонку и благодаря Бога, стал ждать батюшку, жуя данную ему после креста просфору.
Прихожане мирно подходили целуя крест, и каждому хотелось услышать какое-нибудь наставление от духоносного священника. Батюшка был уже пожилым и заслуженным протоиереем, пройдя не мало приходов наставляя души верующих. Городские прихожане отличались от сельских не только одеждой, но и поведением, нравами, общением, в котором сказывалось образованность. Пётр стоял наблюдая за хорошо одетыми барышнями купчихами и за бородатыми пузатыми купцами, которые прикладывались к праздничной иконе, а после подходили ко кресту. Были здесь и рабочие люди, ремесленники, мастеровые, со здоровенными ручищами, смешно крестящиеся, будто руки вовсе не их, а чужие. Дети со своими родителями старались правильно перекреститься, а взрослые поднимали их к иконам для лобзания. На выходе стояли, сидели, а некоторые даже лежали, болезные нищие. Рядом стояли босоногие ребятишки и вытирая рукавом нос просили милостыню. Трезвонили колокола на Софийской соборной колокольне, которая находилась не далеко от Троицкого, всего в нескольких шагах. Весеннее солнце радовало своим припёком и голубки с воробьями наперебой старались собрать упавшие крошки хлеба или зёрна возле побиравшихся. С соборной паперти было хорошо видны окрестности города. Народ постепенно разъезжался с соборной площади на своих повозках, тарантасах и телегах. Вот показался батюшка в рясе с наградным крестом, которого не пропускали обступившие прихожанки и по десятому разу спешили получить от него благословение. Завидев Петра издалека, старец улыбнулся и поспешил к выходу раздвигая бабушек:

-Матушки, дорогие мои, я уже столько вас сегодня благословлял, столько говорил, Причащаааал даже, а вы снова идёте ко мне. Что может быть выше Святого Причастия? Ни-че-го! Давайте-ка по домам.

Улыбаясь он вырвался из окруживших его богомолиц, направляясь к выходу. На улице, ближе увидев Петра, он снова улыбаясь бодро проговорил:

-Ну что, молитвениче земли Русской, давай-ка отведаем местных щей.

Сказав это, батюшка кивков дал понять, чтобы Пётр шел за ним, и они направились к причетному домику. За старцем вышли ещё два священника с крестами на груди и полный человек в рясе, это был протодиакон, возглашавший сегодня службу на весь собор, своим зычным голосом. Он тяжело дышал и прикрикивал батюшкам вдогонку, своим раскатистым голосищем:

-Отцы, отцы, ну вы меня-то подождите, будьте любезны! Надо же ведь и многолетие возгласить, а я уже задохнулся от одышки.

Войдя в дом Пётр увидел, что стол уже был накрыт на несколько персон и старец сходу запел "Отче наш..."
Помолившись и благословив трапезу, батюшка хотел было сесть за стол, но протодиакон начал в низком регистре возглашать многолетие. Весь распаренный, красный, он был похож на толстый самовар, от которого парит жаром и из-под крышки брызжет кипяток.

-Благоденственноееееее, и мирное жииитиииеееее..., он вытягивал гласные звуки повышая тембр, -ныне тезоименитому протоиерею Димитрию, -и вот уже дойдя до очень высокой ноты выдохнул, -мнооо гааа-яяяяяя леееееее-ееееее-таааа!

Все дружно запели многолетие, сзади было видно подошедших певчих, звонко подпевавших батюшкам, после чего все стали радостно усаживаться за длинный стол. Оказывается у настоятеля был сегодня День Рождения. Отцу Димитрию, так звали настоятеля, дарили цветы, говорили тосты, а наш гость странник чувствовал себя неловко, неудобно в такой роскошной обстановке и ему хотелось убежать. Не мог он ослушаться именинника, который и пригласил его на обед, это была великая честь.
Закончив трапезу и вместе с тем насмотревшись на городских батюшек и клириков, Петру захотелось спать, но надо было проделать ещё не малый путь, если благословит Бог. Отец Димитрий позвал странника за собой и войдя в кабинет сел в кресло, а гостя усадил на такое же кресло стоявшее рядом. Пётр плюхнулся и утонул в мягких подушках, впервые ощущая под собой такое мягкое седалище.

-Ну что ж, Симон-Петр, -полушутя сказал батюшка, -значит ты на Вышу путь держишь?

-Так точно отче, на Вышу! -отрапортовал Пётр.

-А ты там знаешь кого или так, на авось идёшь?

-Знаю, отца Августина, он мне вот и записку написал. Мы с ним у преподобного Сергия, на богомолье познакомились.

-Настоятеля, стало быть не знаешь, отца Ипатия?

-Нет, отче, не знаю, но про него отец Августин сказывал, будто болеют тяжело.

Отец Димитрий задумался, брови его сдвинулись, сжимая бороду в кулак, что-то бубнил, и видно было, что очень расстроен.

-Значит так, Симон-Петр, -батюшка снова улыбнулся гладя в глаза гостю, как будто придумал, что-то важное, -можно доверять тебе?

-Ваше высокопреподобие, -начал было будущий послушник оправдываться, но батюшка перебил его.

-Я передам с тобой очень важное письмо, для отца Ипатия, настоятеля Вышенской Успенской обители, -говоря это он приготовился писать.

-Пойми, дорогой мой, времена сейчас такие сложные начались. Я вот вижу ты в шинели, воевал? -спросил он глядя на Петра.

-Воевал, было дело, только вот комиссовали после химической атаки. По здоровью, стал не годен к дальнейшей службе. -отчеканил бывший солдат.

-Вот оно как, да ты страдалец оказывается, не пощадила тебя война, да она и никого-то не жалеет. -вздохнул батюшка и продолжил, - не слышал пожалуй, что на фронтах то творится?

-Нет, батюшка, а что там?

-Страшные времена грядут, Петя, страшные, коли не одумается народ, то зараза эта большевистская так захлестнёт, что всё перевернётся с ног на голову.

Петр сидел и не понимал, что же там могло произойти, и что это за большевистская зараза такая?
Отец Димитрий написал письмо, залил сургучом и поставив печать передал Петру. Глядя в глаза будущему монаху, он добавил:

-Ты, Петенька не бойся, ничего не бойся, принимай монашество смело, а если посчитают нужным начальство и сан принимай. То, что будет, это всё по попущению Божьему, чтобы вразумить люд русский, православный. Забыли Бога теперь, даже в Церкви забыли, всё больше о своём пекутся, благодарить разучились, каяться разучились, одним словом: зажрались! А ты не бойся, нынче в пастырях добрых будет большая нехватка.

Батюшка полез в карман, достал оттуда несколько смятых банкнотов и дал их страннику:
-Это тебе на хлебушек в дороге. Помолись там обо мне, а я тебя тоже не забуду в молитвах.

Он перекрестил Петра, как-то размашисто, по-отечески, касаясь десницей лба, плечей, живота и облобызавшись повел его на выход.

-Батюшка, скажите, -взволновано спрашивал Пётр, -так, что же всё-таки там, на фронтах-то?

-Революционные настроения, Петенька, -большевики агитируют простых солдат бросать всё, убивать офицеров и брать власть в свои руки. Вот так, дорогой! Против власти, хотят свою власть! Против царя, помазанника Божьего, а стало быть против Бога совет совещавают! -говорил это батюшка и видно было, как скорбела его душа от всего происходящего там.

-Ну, ступай с Богом! -отец Димитрий еще раз перекрестил странника и они расстались.
Пётр шел полный смятения.  Что-же теперь будет, думал он, как-же это они без Бога?

;