Я не позволяю говорить мне Ты

"...Извините, я не репетировала
и сегодня..." - слова мои...
чужое объяснят ли мнение о том,
чего никто не знает?
И что таят Листы,
размытые волною океана
близ Лос-анжелеса:
"Август, первое:
"Легко ли в Дневнике поставив
точку, после: "Дальше жить..." -
существовать?
Легко ли - на пластинке слышать
голос свой, влекущий:
"Любить можно...
только не тебя..."?

"...Август, первое, ещё:
"Настроения - для Жизни! - мало!
Не бессмысленно ли, как и тяжело,
всем улыбаться, зная, что в тебе
Тебя никто не видит;
знать не жаждет... кроме тела
в платине волос...?!
Не бессмысленно ли, как и тяжело,
вновь не замечать, что "помогают" -
лицемеря! - ради выгоды своей?
И: выгорание! - надрыв! - и срыв! -
не действие наркотиков,
а Арлекинов отношение к тебе -
глухих к слепому! -
псов к котёнку! - когда жизнь
бесценна так...
И Счастье - горьким ли бывает?
И если - всем! - не до тебя! -
кого к сердцу прижму я,
погибая?
И если тебе "Вы" уже не говорят.
И ты, смущённая,
уже не возражаешь,
признавая: "Свет Души твоей
не зрят!"
И если ты воспитана -
средь Арлекинов будешь -
беспризорник!
Так больше не желаю я!
Что Вечность? Часть меня...
всего лишь...
(От)части -
как же правильно сказать?
И цензор внутренний
любых Текстов сильнее!
И не исчерпываюсь я!
...В туманных очертаниях Луна...
Иль это слёзы?
Ерунда!.. - Жить, опираясь
на Сегодня - вот она -
твоя реальность, Мэрлин! -
Без права выражать Слова,
достойные... Тебя:
"Скепсис, о, Джон, не раскрывает
Человека.
Все сплетни обо мне -
не мой портрет.
Воздушных замков я - не строя! -
не о Славе помышляю -
о семье и Творчестве!
Ты против псевдонима моего -
рисуешь прессе:
"Ей не запрещено...
и не разрешено..."
И убивая... нежно... ты... меня...
не ошибаешься...
От "Света" Пустоты устала я! -
столь глупого Спектакля,
который вновь выдумываешь ты!"

"Ночь. Первое. И август:
"Между Знаменитой
и Великою Актрисой - я!
И к первой мне - запрещено...
И не разрешено - к Божественной.
И я - будто река, льдом скованная!
Что же?
Что должно случиться?
чтобы позабыть
реплик  твоих  кинжал:
"Зачем в Вас вглядываться,
сирота?
Вы ведь - больны, не правда ль?
Что нынче психиатр прописал?
Я - Наблюдатель!
Жизни Вашей - режиссёр!
И не страшусь я ошибиться,
облачённый в Власть!
Что Божий Дар? когда
пленительна так Слава!?
Когда весь Мир у ног твоих!
О, Мерилин, кому нужен Талант,
сияющий в глазах?
Не обольщайся!
Что означает - поламать Судьбу,
когда никто не сможет
ни обвинить, ни наказать
меня?!
Спектакль, ведь, от зрителя зависит,
Мэрилин!"

"...Ночь. Число? Второе.
Вчера не репетировала я.
Из 100-а страниц написанных -
да, мною! - уцелели две,
журчащие в жемчужной пыли:
"Ночь. Число? Второе.
Звездопад.
Возлюбленная, выйди в Сад...
вишнёвый,
где Дивные Слова пленяет
лучезарный аромат:
"Встань и иди! Выйди оттуда,
где тебе Тобою Быть
Запрещено!
И лицезреть желают
Нежности убийство!"

...Читатель, я не репетирую
чужие Судьбы!
Не навязываю Роли Вам!
Я понимаю лишь одно:
"Я Вам не разрешала
и не позволяю говорить мне -
"Ты!"