А не пожить ли нам ещё

(Из цикла: бабушкины сказки, да дедушкины присказки)

 Поговаривают старухи, что жила раньше на деревне бабушка, от любой хвори лечила и денег за то не брала. Придёт к ней кто: «Помоги, бабушка, головой болею, невмоготу». Так она не отварами, не заговорами лечит, а дотронется просто до головы и всё, человек, как новый, ни тут не болит, не там. Переломы даже говорят, сращивала. А помогал ей в этом, шепчет людская молва, камень. Какой камень, до наших дней шёпот веков не донёс, но только поговаривают, когда всякими правдами и неправдами умерла та бабушка, родственники весь дом обыскали, но так и не нашли не изумруда не брильянта. Всё богатство, что осталось от бабушки – это простой нательный крестик, да добрая память односельчан. И всё бы ничего, забылась бы эта легенда, но приехал, однажды, в ту деревню, вернее не в деревню, а туда, что от неё осталось, старичок старенький, да хромый, жизнью мученый и болезнями придавленный. Не искать приехал он камень, да и жить он там вовсе не собирался: грибочками, да ягодкой лесной хотелось бабушку свою порадовать. Вот и уговорил он зятя свого, подбросить его до тех мест, где молодость бурна старичка прошла. Помнил он ту деревню цветущей и работящей, девками, да ягодой была богата местность та. А про старуху он духом не слыхивал и не видывал никогда, в каком доме она проживала. Но вдруг смотрит, стоит бабушка у дороги, он сам-то уже дедушка, а она ещё старше будет. Стоит бабуля, издали стАра-стара а ближе подойдёшь, лет пятьдесят ей дашь. И говорит женщина подошедшему к ней деду: «Отдохни, сыночек, поставь ножку на камушек и отдохни». Старик, глядь, а бабушки-то и нет, только камень лежит подле дороги. Поставил старичок ногу хворую на камень и думает: «Действительно, куда мне спешить, бежать, отдохну-ка я тут малость, да дальше пошагаю». Час стоял, два стоял, облокотившись на палку свою, да чувствует, нога больная от камня теплом взялась, а разум посветлел, жить захотелось да радоваться.
Убрал старичок ногу с камня, поставил другую, да как закричит от радости и нахлынувших чувств: «Спасибо, бабушка, за совет мудрый!» И не в состоянии остановиться, ещё несколько раз оглядываясь по сторонам, повторял и повторял громко: «Спасибо!» Потом бросил палку, встал на обе ноги и запрыгал, как юный парнишка: «Не болит, не болит», – повторяя. А солнце уж в зените, в лес идти пора. Не пошёл старик, а побежал, да-да, побежал, не бегал сто лет, а здесь побежал, как гуран молоденький понёсся, прыгая через ямки и пеньки. На всё про всё часа два ушло, не давления тебе, не одышки, а только грибочки и  ягодку в лукошко, да в коробок складывал. Вечером, как договаривались с зятем, вышел на дорогу, постоял, подумал, осмотрелся, нет уже деревни, лебеда, да конопля кругом, а в небе ворон галок гоняет. Верный признак, что люди ни так давно покинули эти места. «Може вымерли, а может, разъехались по городам да весям», - подумал старичок. Долго думать не стал:  «Вернусь, посмотрим, что можно сделать», зятя тоже ждать не стал, да и не втерпёшь ему было стоять на месте, идти, бежать надо было. Какая-то внутренняя энергия так и лилась наружу, будоража разум, который никак не внимал, что такое с ним происходит. Хотелось лететь на крыльях любви к своей бабушке, обнять её, расцеловать и любить долго-долго, как в двадцать юношеских лет. И он полетел, вернее, побежал к своей любимой и желанной бабушке. Нет, слово бабушка ей уже не подходило, правильно будет – девушка, всё думал и думал он, подбирая ласковые слова, которые он ей сейчас скажет. И сказал, оказавшись вперёд зятя дома. «Дорогая, любимая, иди я тебя обниму!» А дорогая, увидев его, встала и по стеночке, по стеночке завалилась на пол. «Что такое, милая! Дай я тебя подниму», - бросился дедушка к своей любимой. Долго ли, быстро ли, но поднял, усадил на диван, обнял легонечко, прижал к себе и давай, поглаживая по головке говорить ей на ушко, как он любит свою ненаглядную красавицу. Постепенно сознание вернулось к старушке, подняла она голову, взглянула на своего деда. А перед ней сидит мужчина лет тридцати, но точь-в-точь похож на её старика много-много лет назад. Такие же карие глаза, такой же тёмный густой волос. Хотела было напугаться, но ожила, заулыбалась, поводила плечиками, сверкнула глазками и почувствовав внутри страсть и прилив жизненной энергии, обняла, повешалась на крепких мужниных плечах. А он каждой фиброй своего тела ощутил, как ходуном ходит девичье тело и слова уже были не нужны, только страсть и любовь, всё сильней и сильней раздували вновь мелькнувшую между ними искру телесной похоти.
И сжали тела вечность, и закипела кровь, всё разжигая и разжигая страсть у вновь обретённых духовную и телесную силу влюблённых.  Ночь промелькнула мгновенно, и чуть вскрикнул петух в соседней деревне, а они уже на ногах, она на кухне, а он недоделки после прошлогоднего ремонта устраняет. Руки слушаются, ноги ходят, а голова работает, как новенький компьютер. Подвесив последнюю гардину, решил дедок в магазин сбегать за мороженным. Прибегает назад, а в дверях со стаканом воды и таблетками супруга помолодевшая лет на тридцать, встречает.
-Забыли вчера выпить, на-ка, выпей от давления и от болячек своих.
-Да ладно тебе, здоров я, как бык, смотри вон даже нога уже не болит,- топнул об пол своей ещё недавно покалеченной ногой дедок и взглянув на светящее улыбкой личико своей любимой, продолжил: - Пойдём лучше мороженное есть.
- Нельзя мне, ты что забыл, диабет у меня.
- А я говорю, пойдём,- увлёк за собой её в комнату дедок.
Сели за стол и за разговорами о вчерашнем его приключении в лесу, не заметили, как и съели по две порции вкуснейшего пломбира.
Он улыбается, а она по привычке хотела застонать, но, увы и ах, не получилось, энергия организма переборола застаревшую привычку реагировать стоном на каждую болячку. Глаза светятся, но привычка требует тонометр, чтобы измерить давление. Дедок всё понял, выскочил из-за стола, подал ей прибор и пока она мерила давление, сбегал за глюкометром чтобы его любимая могла без проблем и сахар в крови измерить. Всё оказалось в норме, но она не верит, ещё и ещё раз перемерила и ему даже смерила, но он действительно был здоров, как бык. Тогда порешили, вновь обретшие счастье и здоровье, сходить в поликлинику, показаться своим лечащим врачам. Душа желала счастья и здоровья, но разум отказывался верить в это. Поэтому через десять минут Феденька и Машенька стояли одетыми возле порога. Она взглянула на него и чуть не упала от смеха, а он как джентльмен не мог себе позволить смеяться над женщиной, поэтому, нежно взяв её под ручку, провёл к зеркалу. Из зеркала на них смотрели: девушка с парнем в обвисших стариковских нарядах. У него штаны слетали, у неё блузка разрывалась от выпячивающейся груди.
-Смех да и только, куда мы в таком наряде с тобой пойдём,- сказал он.
- Это ещё пол беды, а что мы скажем детям и внукам?
-Да и врачам, как мы объясним такое перерождение.
- Нет, не пойдём в поликлинику в нашем городе! – как отрезала она.
-Хорошо, одень, что-нибудь попросторнее, я такси вызываю, поедем в другой район, где нас не знают врачи.
Поехали, он попросил таксиста, сначала подвести до магазина, одежду, кое-какую купить. Зашли в магазин. «Выбирай, что душа просит, и не смотри на цены, бери, что на тебя смотрит!» – сказал он своей любимой. А сам направился в мужской отдел. Приоделся, походил, посмотрел, ещё кое-что взял, подошёл к кассе, долго ли мало ли ждал, но дождался свою любимую. Это было что-то, красавица, да и только, а она глазками стрельнула, на одной ножке крутнулась, показав всю прелесть своего нового наряда и точёной фигурки. У кассы она насторожилась, хоть он и говорил не смотреть на ценники, но разве уважающая себя женщина может это сделать, взглянула, конечно, взглянула, а как без этого. Поэтому и билось сердечко, чем будет рассчитываться её Федя, пенсия, да что там пенсия, знала она, что супруг если и откладывал, то только на коммуналку, да на чёрный день. Но Федя, после оглашения приговора кассиром – пятьдесят тысяч, за всё про всё, сунул руку в карман нового пиджачка и выложил перед девушкой хрустящую пачку денег.
-Не банк ли ограбил из-за меня,- спросила Мария на выходе из магазина. Да пускай даже бы банк ограбил, ей было всё равно, главное, жизни радоваться, петь и танцевать. Что она великолепно и проделала прямо на площадке возле магазина. Народ смотрел, пританцовывал и улыбался, откуда было знать людям, что этой пляшущей и поющей дивчине семьдесят годков недавно стукнуло. Праздник души прервался так же внезапно, как и начался. Из магазина вышла мамочка с дочкой, а дочь возьми, запнись, да упади прямо с крыльца под ноги танцующих. Лежит девочка плачет от боли, мать стоит, растерялась, не знает, что делать, но здесь Федор подхватил девочку на руки, погладил по головке, она и заулыбалась, забыв о содранных коленях и руках. Две минуты и девочка уже танцует вместе с Марией, а мать  «Скорая, скорая», - кричит в телефон, но зачем скорая, когда девочка чувствует себя даже лучше чем до падения. Казалось бы, рядовой случай – помог мужчина девочке, но у людей-то есть глаза, они видели, как кровоточили коленки и ручки девочки, а после того, как добрый дядя поставил девочку на асфальт, крови уже не было, да и девочка не плакала, а смеялась.  Особо такие случаи старые люди примечают, во всём они видят божий промысел или дар человека такое творящее. Вот и подошла к Федору бабушка лет восьмидесяти: - Помоги, сынок, внуку моему, он уже, как десять лет не ходит после травмы.
Ну а что делать: 
- Веди, - говорит Фёдор.
- Да здесь он, здесь, мой миленький! - защебетала бабушка. И подвела Федора к стоящей за крыльцом инвалидной коляске. Федор погладил по голове, сидящего в ней парнишку, провёл тыльной стороной ладошки по его ногам и рукам. Повернулся и пошёл к свой Марии. А бабушка следом:
- А внук-то, внук-то как же?
Но тут собравшиеся ахнули, внук встал и покачиваясь пошёл за бабушкой. Та обернулась, подхватила его за руку.
- Пойдём, пойдём, сыночек, поблагодарим дяденьку.
А дяденьку уже обступили люди, и каждый просил о помощи. Никому Фёдор не отказывал, да и имел ли он право, сам излечившись, отказать другим. Нет, не имел, поэтому и приглашал всех в свою деревню Левые Закутки, что от города в тридцати километрах будет. «Правда, деревни нет, но указатель остался», объяснял он всем: «Сразу, в первой избе, у дороги, я буду вас ждать». Мария любила своего Фёдора, поэтому лишние вопросы не стала задавать, а лишь вновь спросила про деньги, когда они вышли из такси в другом городе у поликлиники.
- Дух деревни, пока я стоял и думал у камня, обещал помогать в трудных ситуациях, вот я и попросил его, но за это Машенька, мы должны уехать жить в деревню, выкосить бурьян, вспахать поля и людей туда зазывать.
- Но почему «Закутки», - не сдержалась Мария, -ты-то ведь из Каменки будешь родом, это я из «Левых Закутков».
- От того и «Закутки», что ты оттуда, а в Каменке, как я знаю уже поселились люди, вспомнила молодёжь о своих корнях и вернулись люди к могилам своих предков,- пропуская в дверях поликлиники Марию вперёд, ответил Федор. В поликлинике, после посещения всех врачей супруги убедились, что они полностью здоровы, никакой гипертонии или сахарного диабета у них нет и мало того, даже наличие старых сросшихся переломов ноги у Федора рентген не показал.
- Заживём теперь, детей нарожаем и пенсию до ста лет получать будем! - радостно заходил павлином вокруг своей любимой в миг помолодевший дедуля.
-Акстись ты, люди же смотрят, - попыталась вразумить Федора Мария.
 Так и вышли из поликлиники в обнимку, улыбаясь.
А за детей и внуков Мария зря переживала, как только Фёдор вылечил все накопившиеся за годы жизни болячки у своих дочерей, да оплатил внукам всё, что они выписали по Интернету, он стал не только хорошим отцом, но и замечательным, лучше всех дедушкой. Хоть и до этого он не обижался на своих родственников за нехватку внимания и уважения, но сейчас, в их глазах, он стал просто суперменом, который может всё. А мог помолодевший дедушка действительно всё, и отбиться ночью от хулиганов, напавших на него во дворе, и с уроками своим внукам помочь, с горки скатиться на лыжах, и на катке по зажигать со старшими внуками. И даже дом в деревне заново отстроить, да мало ли что он ещё мог.  Вот только, как, оказалось, поставил он дом в аккурат на том самом месте, где стояла небольшая избушка бабушки, которая в своё время лечила в этой деревне людей. Сам бы он об этом никогда не узнал, но приехала к нему однажды попросить помощи опять же старенькая бабушка, вот она-то и поведала Фёдору с Марией о той старушке. «Жила она здесь и принимала всех, кто бы не шёл и не ехал к ней, всем помогала, всех от хвори излечивала и мне с мамой в своё время помогла,- рассказала приезжая старушка, - а шёл мне десятый годок всего.  Лошадь нас, пьяного «барина», сбила тогда, маме ребра переломало да внутренности повредило, а мне ножки с ручками сломало.  В стране тогда бардак творился, но был один доктор в нашем  городе из красных, сложил он мне косточки и матушке рёбра наладил, а вот с внутренней хворью и болью, мы никак не могли сладить. Посоветовал маме тот доктор в деревню эту к бабушке съездить. Образованный человек, но верил бабушкам, да повитухам. Вот и приехали мы, очередь огромную отсидели, приняла нас бабушка.   Меня по головке погладила, поводила тыльной стороной руки по ножкам и ручкам и отпустила на улицу играть, а сама маму лечить взялась, не знаю я, что там, да как, но домой мы с мамой не брели, как раньше, а можно сказать бежали. Прожила моя мама после этого ещё лет сто, никогда и ничего у ней не болело, а вот со мной приключилась на той недели оказия, попала я снова под лошадь. Помоги, сыночек, посмотри, что у меня!»
И помог Фёдор бабушке, а потом ещё многим помог, шли и шли люди во вновь возрождённую деревню. Многие осели в этих местах, а были и такие, которые на погосте нашли своих родственников, а здесь уже хочешь, не хочешь, кровь предков позвала, пришлось остаться. Так и возродилась деревня, так и скосили бурьян, вспахали и кинули зёрна в настрадавшуюся землю, которая щедро оплатила зерном труд новоиспечённых крестьян. А Мария не только расцвела, как цветочек под солнцем, но и родила сыночка-труженика своему Фёдору. И стали они жить да поживать, людей лечить, себя не забывать, да хлеб с молочком и маслечком кушать.
Деревня же та по сей день стоит, разрастаясь и расширяясь, да путников к себе приглашая.
18.02.21.