О неписи демисезонья

Мой творческий потенциал, похоже, завис на нуле.
Пегас перебрал – и теперь его тянет к земле.
А может быть, просто года щадить не хотят лошадей,
пусть даже носящих поэтов на холке своей.
У муз моих климакс – им сделалось не до меня.
Они осаждают своих гинекологов стаей
и плачут о том, что писатель, зараза, мельчает,
а если что и наваяет – такая фигня.
Но, впрочем, не исключено то, что просто весна
пока ещё слишком робеет. А осень замёрзла,
как пьяный в сугробе. Зима же с привычкой морозом
не может, бесчувственная, сочинить ни хрена.
И не о чем ей диктовать. Притуляясь у огня,
она может только хлебать мой глинтвейн без зазора.
А стихотворение требует ясного взора,
который с глинтвейна откуда же вдруг у меня?
Туманы зимы застилают глаза пеленой.
И валятся ручки из рук, и курсор зависает.
Я жду, что февраль отскулит, после март отчихает –
и помолодевший Пегас возвратится за мной.
А музы получат гормоны и свой корвалол –
и снова начнут хлопать крыльями прямо над ухом.
Тогда наконец-то я сяду за письменный стол
и буду струить на бумагу томление духа.