Кто же был первым русским летописцем?

   В истоке любого общественного явления всегда стоит некий человек. Нашёл он набрякшую влагой почву, расчистил её, копнул ямку, провёл бороздку – и вот закипел вышедший из недр земных ключик, вороша песчинки. Побежала по желобку с тихим говорком слабая струйка… В какую реку обратится она? Каких дальних стран достигнет в пути своём? В какое море изольёт-ся? Многие такие ручьи иссякли, не подпитываемые притоками, не поддержанные вовремя людьми… Но иные росли, набирались сил и доставляли воды свои народам и всему человечест-ву.
   Некоторые открыватели начальных источников издавна знамениты. Другие – полузабыты. Иные же так и остались неведомы потомкам. Среди последних скрыт и первый наш летописец.

О ЧЁМ ПИШУТ И О ЧЁМ НЕ ПИШУТ В КНИГАХ.
   Самый поздний известный переписчик древнейшего сохранившегося списка летописи, ниже-городский монах Лаврентий, жил в конце XIV в. Минуя ряд неизвестных предтеч его, мы при-дём к игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру, оставившему свою подпись в 1116 г., в конце не сохранившейся рукописи, являвшейся отредактированным списком более древней. Эту более древнюю летопись обычно приписывают монаху Киево-Печерского монастыря Не-стору, жившему немного ранее Сильвестра. Имя Нестора стоит в заголовке некоторых списков Повести временных лет (ПВЛ), но в списке Лаврентия не осталось. Нестор и считался первым русским летописцем, каковым и доселе почитается в широких кругах. Образ его вдохновлял учёных и писателей, художников и скульпторов. И до сих пор широкая публика, да и некоторые писатели-популяризаторы, по наивности полагают, что Повесть временных лет написана одним автором, Нестором, «с одного захода», в начале XII века, и что именно его сочинение мы чита-ем в дошедших до нас списках. Но более любознательные учёные не остановились на Несторе. Историки конца XIX – начала XX в. (Шахматов и др.) указывали на его возможных предшест-венников: монахов Ивана и Никона, безымянного новгородского летописца, первого (и на дол-гое время единственного) митрополита-русина Иллариона. Далее они пришли к гипотезе о су-ществовании свода 1037 г., автор которого точно не установлен. Предполагается, что этот свод был составлен при дворе митрополита.
   Но исследование более древних истоков летописания по неясной причине завязло. Хотя от-дельные историки предполагали существование свода конца Х в., их искания не нашли под-держки.   Ещё более странна позиция некоторых филологов, занимающихся древнерусской сло-весностью. Странно, но факт: авторы трудов и учебников начинают историю русской литерату-ры с переводных книг, которые стали появляться и распространяться на Руси не ранее эпохи Ярослава Мудрого (1019 – 1054). Тем самым утверждается, что русская литература возникла не ранее XI в. и явилась производной от литературы переводной. А до того, как бы, не было ни русской письменности, ни русских писателей.
   Историки-«классики» XVIII – начала XIX в. приняли концепцию, что Начальная летопись наша написана одним человеком, сразу, в начале XII в., когда уже были переведены греческие хронографы, причём никаких более ранних русских письменных версий её не было. Но скоро стало ясно, что в ПВЛ есть такие фрагменты, которые не могли принадлежать монаху XII века. И сторонники оной концепции отреклись от Нестора, заменив его безликим «летописцем». Они не хотели понимать, что один летописец не мог написать рассказ о мести Ольги и рассказ об убиении Бориса и Глеба, не мог описать бой киевлян с древлянами и набег половцев на Киево-Печерский монастырь. Поскольку же летописец начала XII в. не мог узнать от стариков о собы-тиях ранее средины XI в., из их концепции вытекало, что все сообщения о более ранних собы-тиях русской истории являются либо сомнительными устными легендами, либо сочинением ле-тописца. Изобретались догадки, почему летописец придумал то, а не иное, произвольно отвер-гались одни «легенды» и перетолковывались другие. Я бы не стал тревожить тени «классиков», если бы и поныне не оставались под гипнозом этой концепции писатели исторического жанра, популяризаторы и даже некоторые профессионалы.
   Необходимо отметить и положить в основание непреложный факт – существование договоров Олега 907 и 912 годов, достоверность которых никем не подвергается сомнению. Более того, в конце договора 912 г. находим следующий замечательный текст: «…между вами, христианами и Русью бывший мир сотворили Ивановым написанием на две хартии, царя вашего и своею рукою… И таковое написание дали царству вашему на утверждение». В учебниках и книгах для широкого чи-тателя этот текст не приводится или упоминается вскользь. Между тем он прямо указывает на существование одного из древних вариантов русской письменности – Иванова письма. И в 912 г. это письмо было уже  развито настолько, что позволяло составлять важные и объёмистые международные документы! Притом, оно была известно и понятно грекам! И писали договор послы своею рукою! Данная цитата показывает, что включённый в летопись договор не являет-ся переводом с греческого, тем более поздним. Из текста видно, что он составлен в момент за-ключения договора, именно от лица русских послов, русскими писцами, на русском языке, в двух экземплярах, причём один экземпляр был вручён грекам.
   Зададим вопрос: что же, Иваново письмо было сочинено только на случай заключения сего договора? Отрицательный ответ очевиден. Тогда ещё вопрос: что же, русские грамотеи, заклю-чив договор, тут же забыли освоенное письмо или дружно вымерли в одночасье? И вплоть до 988 г. на Руси не было ни письменности, ни грамотных людей? А кто же писал договоры Игоря и Святослава, читал тексты заключённых договоров, кто толковал их князьям и их наследни-кам? И неужели люди, овладевшие развитой письменностью, никак более не использовали своё умение?
   Тексты договоров не являются художественной литературой. Это – литература специальная, юридическая. Но таковая не могла возникнуть и развиться обособленно, как единственный по-бег. Она могла существовать, лишь как ветвь древа, достаточно укоренившегося и разросшего-ся.
   Вывод очевиден: с самого начала X века (по крайней мере) письменность на Руси была хоро-шо известна и даже имела государственное значение. Были люди, ею владевшие, и это были не считанные единицы. И они, конечно, применяли свои знания. Почему же авторы книг, люди компетентные и эрудированные, не хотят исходить из этого важнейшего положения? Загадка!

АРХЕОЛОГИЯ ИСТОРИИ
   Итак, нет сомнений в существовании русской литературы и достаточного числа грамотных людей в Х веке. Нет никаких запретов на поиск более древнего начала нашего летописания и автора его. В этом поиске мы прибегнем к методу, который условно назовём «археологиче-ским».
   Только вместо слоёв материальной культуры будем поочерёдно выявлять и снимать поздней-шие слои словесной и духовной культуры. Мы двинемся по истории вспять.
   Археологи встречают трудности, когда на месте раскопок поработали кладоискатели, гробо-копатели, строители, земледельцы. При этом элементы верхних культурных слоёв могут «про-сыпаться» вниз и найдутся не на месте, а древние предметы могут явиться в более новых слоях. Те же трудности подстерегают и нас. Но трудности и существуют для того, чтобы их преодоле-вать.
   Начнём с выявления «слоёв» летописания, двигаясь «сверху вниз». За исходный текст примем упомянутый свод 1037 г., условно включая в него всё предшествующее содержание ПВЛ. Этот свод не есть цельная однородная летопись. Будучи именно сводом, он состоит из разных час-тей. Простейшее формальное «расслоение» его произведём по княжениям. Вот эти «формаль-ные» слои.
1) Начало княжения Ярослава (1020 – 1037).
2) Короткое княжение Святополка и его борьба с Ярославом (1015 – 1019).
3) Княжение Владимира (980 – 1015).
4) Княжение Ярополка и его свержение Владимиром (973 – 980).
5) Княжение Святослава (после его совершеннолетия – до 972).
6) Правление Ольги (с 946 до совершеннолетия Святослава).
7) Княжение Игоря (до 945).
8) Княжение Олега.
9) Вставка о Рюрике.
10) «Аннотация», помещённая в 852 г., связывающая начало русской истории с византийской хронологией и предварительно перечисляющая далее упоминаемых князей.
11) Сводка сведений о восточных славянах с некоторыми историческими фактами.
12) Вступление к мировой истории и к истории славян «от сотворения мира» – по Библии.

ПРИМЕТЫ ВРЕМЕНИ.
   Теперь укажем очевидные признаки позднейших напластований и вмешательства в текст.
1) Прямое или косвенное указание летописца.
2) Явные анахронизмы, ошибки в фактах и хронологии.
3) Позднейшие комментарии к ранее происшедшим событиям и поступкам действующих лиц.
4) Восхваление (или осуждение) усопших князей (после их смерти).
5) Внедрение в язык церковно-славянских элементов и грецизмов (после 988 г.).
6) Внедрение христианской терминологии и морали, рассказов о мучениках, чудесах и знаме-ниях.
7) Ссылки на византийские, болгарские, библейские источники, заимствования из них и парал-лели к ним (с эпохи Ярослава или даже Владимира).
   Для выявления первичного ядра свода следует изъять из него фрагменты с данными призна-ками.
   Примером являются слои 11 и 12. Эти слои содержат сведения из Библии и греческих хроно-графов, которые были переведены в средине XI в.; Эти слои явно позднее 1037 г. и в начальной версии свода отсутствовали.
   В «аннотации» 852 г. (слой 10) последним князем назван Святополк II (1093 – 1113), что го-ворит о правке её уже после 1113 г. Ввиду важности этого фрагмента приведём его полностью.
   «852. В год 6360, индикта 15 день начал Михаил царствовать. И стала прозываться Русская земля. О сем ибо уведали, яко при сем царе приходила Русь на Царьград, яко же пишется в летописании грече-ском. Тем же отселе почнём и числа положим. От Адама и до потопа лет 2242… (опускаем библейскую хронологию) А от Александра до рождества Христова лет 333. А от Христова рождества до Константина лет 318, от Кон¬стантина же до Михаила сего лет 542 года. А от первого лета Михаилова до первого лета Олега, русского князя, лет 29. А от первого лета Олега, когда он сел в Киеве, до первого лета Игоря лет 31. А от первого лета Игоря до первого лета Святослава лет 33. А от первого лета Святослава до перво-го лета Ярополка лет 28. А Ярополк княжил лет 8. А Владимир княжил лет 37, а Ярослав княжил лет 40. Так же, от смерти Святослава до смерти Яро¬слава лет 85; а от смерти Ярослава до смерти Свя-тополка лет 60.   
   Последнее предложение в перечне князей (выделено курсивом) имеет иную структуру, чем предыдущие. Оно, видимо, добавлено к перечню в 1113 или 1116 г. Но предыдущая часть пе-речня явно написана раньше, ещё и потому, что вряд ли в начале XII в. кто-то на память помнил число лет княжения Олега за 200 лет до того. Тогда следует отнести предыдущий перечень к окончанию княжения Ярослава. Но и этот текст, видимо, не является первичным. Сообщения о княжениях Ярополка, Владимира и Ярослава опять-таки отличаются структурой от предыду-щих. Правомерно предположить, что они были дописаны после 1054 г. к ещё более раннему списку, который кончался «первым летом Ярополка». Тогда слой 10 состоит из трёх последова-тельных пластов, самый древний из которых отложился во времена Ярополка.
   Слой 9 (вставка о Рюрике) также является поздним. Это видно уже из того, что в «аннотации» Рюрик не упомянут в списке князей и в расчёте лет. Новгородские известия о варягах и Рюрике были включены в киевское летописание уже позднее.
   Итак, из слоёв 9 – 12 для дальнейшего обсуждения остаётся только перечень князей от Олега до Ярополка.

(Далее, в данной публикации, исключён анализ сообщений за 981 – 1037 г.г., которые я отношу к неустановленным авторам, условно «хранителю», «продолжателю» и «апологету», которые дополняли и редактировали дошедшую до них рукопись.)

«ЛЕТОПИСЕЦ ЯРОПОЛКА».          
   Мы пришли к выводу, что древнейшей основой свода являлась рукопись, кончавшаяся изло-жением событий 980 г. и завершённая вскоре после того, возможно, рассказом о выдворении из Киева возомнивших о себе варягов. Но возможно присоединить к её тексту и следующее за этим краткое сообщение о начале княжения Владимира в Киеве и о посылке Добрыни в Новго-род. При этом, судя по объёму событий, приписанных к 980 г., они заняли не один год, а сама запись могла быть сделана несколько позднее, так что обозначенный год не есть год соверше-ния записи.
   Часть текста 980 г., оставшаяся после снятия позднейших пластов, несомненно, составляет одно целое с хроникой княжения Ярополка, начиная с 973 г. Непрерывность повествования, единство жанра, языка и стиля этой статьи показывает, что она принадлежит одному автору. Данная статья мало подверглась правке. Явно позднему редактору из духовного сословия при-надлежит вставка «О, злая лесть человеческая…» с библейскими цитатами. Но Лаврентий «по-терял» сохранившиеся в других списках ПВЛ сообщения от 979 г. о приходе на службу к Яро-полку печенежского князя, и о посетивших Киев греческих послах, подтвердивших прежние договоры.  Рассматриваемая статья первоначально не была расчленена на ежегодные записи и не сопровождалась датами, а являлась непрерывным изложением событий, записанным уже по-сле смерти Ярополка.
   Судя по приводимым в рассказе подробностям, обилию имён, точным топографическим ука-заниям, приводимым речам и диалогам действующих лиц, основа этой статьи написана совре-менником и свидетелем событий, который был хорошо осведомлен. Скорее всего, и сам он принимал участие в некоторых делах и беседах, описанных в тексте. При отсутствии коммента-риев и морально-этических оценок, столь характерных для последующих редакторов из духов-ного сословия, само содержание и тон первоначальной статьи выражает вполне явную непри-язнь к братоубийце Владимиру и предателю Блуду. Первоавтор статьи, видимо, был сторонником Ярополка.

К КАКОМУ КРУГУ ПРИНАДЛЕЖАЛ ЛЕТОПИСЕЦ ЯРОПОЛКА? 
   Из текста статьи мы можем получить представление об источниках летописца, а тем самым и о нём самом. Для этого разберём основные сообщения статьи и укажем их вероятные источни-ки.
 1) Рассказ о ссоре князя Олега (брата Ярополка) с Лютом Свеналдичем и убийстве последнего.
Возможные источники: дружинники Олега или Люта.
 2) Сообщение о подстрекательстве Свеналда.
Возможные источники: Ярополк, Свеналд или близкие к ним люди. Возможно присутствие рас-сказчика при этих разговорах.
 3) Рассказ о походе Ярополка на Олега, о гибели оного и об укоре Ярополка Свеналду.
Возможные источники: Ярополк, Свеналд, близкие к ним люди, упомянутый безымянный древ-лянин. Вероятно личное присутствие рассказчика при событиях.
 4) Сообщение о бегстве Владимира из Новгорода и о посылке Ярополком туда посадников.
Возможные источники: сообщения из Новгорода, Ярополк, его приближённые.
 5) Сообщение о приёме Ярополком на службу печенежского князя.
Возможные источники: Ярополк, его приближённые. Возможно личное присутствие рассказчи-ка.
 6) Сообщение о приходе в Киев греческих послов и об их переговорах с князем.
Возможные источники: Ярополк, его приближённые. Возможно личное присутствие рассказчи-ка. 
 7) Сообщение о возвращении Владимира в Новгород с варягами.
Возможные источники: прибывшие из Новгорода посадники Ярополка.
 8) Сообщение о взятии Владимиром Полоцка и о Рогнеде.
Возможные источники: вести из Полоцка от людей, близких князю Рогволоду, сама Рогнеда.
 9) Сообщение о приходе Владимира к Киеву (с точным указанием места его стана).
Общеизвестно всем современникам-киевлянам.
10) Сообщение о тайных сношениях Владимира с воеводой Блудом (ставших известными поз-же).
Возможные источники: Владимир, Блуд, посредники между ними.
11) Рассказ о предательстве Блуда, о бегстве Ярополка в Родню и о его намерении сдаться. 
Возможные источники: Владимир, Блуд, их приспешники, оставшиеся сторонники Ярополка. Возможно личное участие рассказчика в событиях.
12) Рассказ о попытке Варяжко отговорить Ярополка от сдачи.
Возможный источник: Варяжко, либо сам летописец присутствовал при разговоре.
13) Рассказ об убийстве Ярополка.
Вероятные источники: Варяжко, Блуд, варяги-убийцы.
14) Рассказ о бегстве Варяжко, его борьбе и последующем примирении с Владимиром.
Вероятный источник: Варяжко, либо собственные сведения писателя.
15) Рассказ о попытке варягов брать дань с киевлян и о том, как Владимир их обманул.
Возможные источники: Владимир, его окружение, предводители варягов. 
16) Рассказ об утверждении Владимира в Киеве, о «кумирах» и о посылке Добрыни в Новгород.
Возможные источники: собственные наблюдения писателя, Владимир, Добрыня и их окружение.
   Почти всех перечисленных информаторов летописца в 1020 г. уже не было, а меж их сообще-ний есть такие, что вряд ли могли сохраниться в устной передаче с приводимыми подробностями. Это опять свидетельствует о том, что их записывал по горячим следам современник событий.
   Из приведённого списка видим, что круг источников данного писателя включает князей, членов княжеского рода, воевод, приближённых к князьям бояр, варяжских начальников. Варяжко (упоминаемый только здесь) – не рядовой дружинник, он даёт советы Ярополку, противоборст-вует с Владимиром. Очевидно, к тому же кругу принадлежал и сам летописец. Он вхож к Яро-полку, участвует в княжеских советах и приёмах, в решении текущих государственных дел. Это, безусловно, близкий Ярополку доверенный боярин, ведавший посольскими и администра-тивными делами. Надо думать, это был уже пожилой человек, судя по его положению. Прекра-щение летописания вскоре после 980 г. и передача рукописи в другие руки («хранителю») гово-рит о глубокой старости или смерти «летописца Ярополка».

НАЧАЛО. 
   Продолжим далее наши «раскопки». После удаления позднейших напластований остались «непросеянными» формальные слои 5 – 8. Общим для этих слоёв является внедрение в них тек-стов русско-византийских договоров. Во-первых, надо отметить, что подобное явление не об-наруживается во всём последующем летописании конца X – начала XII века. Во-вторых, дого-воры, несомненно, являются включениями в основной текст. В-третьих, даты этих договоров являются единственно достоверными в русской хронологии до крещения Руси.
   Исходя из отмеченных обстоятельств, естественно предположить, что все 4 текста договоров (2 – Олега, Игоря и Святослава) находились в одной «папке», не входя в древнейший текст ле-тописания, и были вставлены в него одновременно, при очередной переписке рукописи. Сомни-тельно, чтобы они были вставлены «хранителем», который ограничился переписыванием руко-писи с минимальными добавлениями. «Продолжатель», видимо, вовсе не переписывал и не ис-правлял полученную рукопись, а только добавил к ней хронику 1014 – 1036 г. Тогда включение в рукопись договоров надо приписать «апологету Владимира и Ярослава», получившему их вместе с рукописью-хроникой. Есть данные, что в начале княжения Ярослава между Русью и Византией возникли трения, повлекшие поход Владимира Ярославича на греков в 1043 г. На это, возможно, указывает вставленный в текст комментарий: «…суть ибо греки льстивы и до сего дня». В свете этого, включение в летопись русско-византийских договоров было в то время актуально. Именно «апологет», составлявший свод 1037 г. заново, мог произвести столь об-ширные и важные вставки. Переписывание договоров было необходимо не только вследствие изветшания рукописей, но и потому, что они, как обоснованно предполагалось некоторыми авторами, были записаны письмом, отличным от ортодоксальной кириллицы. Поэтому, требова-лось не механическое копирование, а «перевод», вызванный как изменением письменности, так и обновлением языка. Другая важная причина включения договоров заключалась в том, что новый свод уже не был, как прежняя рукопись, достоянием частного лица, а создавался лицом, имевшим официальный статус, возможно, по поручению князя, и приобретал государственное значение. Это вполне соответствует той культурно-политической обстановке, которая сложилась при Ярославе. Отметим, что после Ярослава летописание перешло к монахам Киево-Печерского монастыря, утратило государственное значение, и официальные документы пере-стали включаться в летопись.
   Изъяв тексты договоров из слоёв 5 – 7, мы обнаруживаем, что эти слои образуют, в сущности, единое целое. Явное исключение составляют, однако, вставки и поправки житийного стиля, внесённые в описание правления Ольги и в её образ. Это опять результат вмешательства позд-нейшего редактора-христианина. Другой вставкой, видимо, является описание действий визан-тийцев против Игоря в 941 г., составленное по греческому хронографу. За этими (и немногими другими) исключениями слои 5 – 7 проявляют характерные признаки однородности. Более того, по этим признакам к ним естественно присоединяется и хроника времён Ярополка, которая яв-ляется их естественным продолжением.
   Перечислим эти признаки.
   1) Все эти слои принадлежат одному жанру и составляют последовательный рассказ – светскую хронику деяний Олега и первых Ольговичей. (Как уже подозревали некоторые историки, никакой династии «Рюриковичей» не было, о чём см. нашу статью в МГ, 2007, № 12).
   2) Весь этот рассказ написан в едином стиле. Для него характерны: сжатость, конкретность, отсутствие отступлений, витиеватостей и позднейших комментариев, наличие ряда подробно-стей,  которые не могли быть сочинены позднее. В некоторых местах проявляется возвышен-ный эпический стиль, близкий к былинному.
  3) Язык этого рассказа также однороден. Это – древнерусский язык, близкий к разговорному, не содержащий грецизмов и церковно-славянских оборотов, свойственных книжникам, писавшим после 988 года. «Эпическим» местам свойственна и соответствующая языковая «аранжи-ровка», но отделить их от контекста и приписать другому автору не представляется возможным.
   4) Рассказ этот, в основе своей, принадлежит, безусловно, современнику, свидетелю и участнику событий. События, при которых он не присутствовал, описаны им со слов других свидетелей-современников, рассказы которых он слышал из первых уст. Об этом говорят не только приводимые подробности, но наличие точных топографических указаний, упоминание имён действующих лиц, хотя бы и эпизодических, прямая речь и диалоги персонажей, вполне соот-ветствующие их положению, времени, и обстановке. В ряде случаев эти речи весьма чётко и достоверно описывают психологию людей, их произносящих.
   Итак, слои 5 – 7 и основная часть слоя 4 составляют один начальный пласт нашего летописания и принадлежат одному автору.

Продолжение : http://stihi.ru/2021/02/20/3613