Приключения в оранжевых штанах Часть 1. Глава 2

Тем временем сессия шла своим чередом, наши зачетки успешно заполнялись оценками, оставался последний экзамен по профильной кафедре — домашний такой, практически. Я сходил на переговорный пункт, позвонил маме во Львов на работу. Попал на ее коллегу, которая сообщила, что мама в больнице и ее оперируют, и прямо как был, в оранжевых штанах и пятнистой майке, поехал на городской аэровокзал между метро «Динамо» и «Аэропорт» не — тогда это был самый удобный вариант. Вид у меня был такой, что для меня сняли бронь на ближайший самолет, и через несколько часов я был уже во Львове.

Отец заявил, что в таком клоунском виде появляться в больнице недопустимо, и выдал мне один из своих костюмов. Я не стал противиться, влез в это изделие портняжного мастерства, ощущая себя кем-то вроде кота в мешке, но до того ли было! В больнице мы застали маму отходящей от наркоза после операции, она слабо улыбнулась мне — узнала. Врач заверил, что операция прошла успешно, никакой опасности для жизни и здоровья пациентки больше нет.

Мне надо было возвращаться в Москву — досдавать сессию. А вот с билетами возникла проблема: их просто не было. Совсем не было. Совсем-совсем. Ни одного! И вот тут меня выручил мировой сионизм. Отец был главным инженером комбината, в подчинение которого входили, в частности, ювелирные и часовые мастерские. Работники этих мастерских старались попасть на свою историческую родину, а отец, будучи человеком широких либеральных взглядов, старался им в этом помогать, за что и был весьма уважаем в соответствующей среде.

В соответствующей среде пошушукались, связались с кем надо и сказали, что пусть мальчик едет в аэропорт и скажет работающему там в небольшой будочке часовщику, что он таки тот самый юноша, о котором звонили от Льва Абрамовича.

Сказано-сделано, я приехал в аэропорт, отыскал пожилого колоритного часовщика и представился.
— Юноша, подождите там в сторонке на лавочке, через десять минут тут пойдет командир корабля, и мы таки все порешаем.
Даже не пытаясь понять, каким образом часовщик связан с первым пилотом, я скромно забился в уголок и стал ожидать решения своей судьбы. Действительно, вскоре появился представительный мужчина в форме Гражданского Воздушного Флота с нашивками командира корабля, в сопровождении чуть менее представительного второго пилота. Часовщик подозвал обоих, они послушно подошли и выслушали, что он им сказал. Затем подозвали меня.


Напомню, с чего я начал:
— Мирончик, ну, спрячь его куда-нибудь! — растерянно сказал командир воздушного лайнера второму пилоту. Тот кивнул командиру и мотнул мне головой, давая понять, чтобы следовал за ним. Пройдя по летному полю к Ил-18 и миновав толпу пассажиров у трапа, мы поднялись в самолет, Мирончик предъявил меня стюардессам, засунул в багажный отсек и наказал закидать сумками и чемоданами так, чтобы, борони боже, не выглядывали вызывающие штаны солнечно-апельсинного цвета.

Осознав, что ближайшие два часа полета мне придется прикидываться чемоданом, я постарался устроиться поудобней: что-то под себя, что-то под голову, благо, пассажиры позаботились о богатстве моего выбора. Где-то поблизости, судя по запаху, была даже довольно интересная колбаса, в меру нашпигованная чесноком и подкопченная на вишневых дровах — я решил, что разберусь с этим подробней, если моя изоляция слишком затянется.

И вот, только я расположился со всем возможным в моем положении комфортом, как прибежала взволнованная стюардесса и со словами:
 — Ой, скорее, контроль идет! — потащила меня в хвост самолета. В хвосте было отгороженное тяжелыми зелеными занавесками от салона служебное помещение — нечто вроде купе с двумя диванами друг против друга.  Подумав, что на диване уж точно не хуже, чем среди чемоданов, я с удовольствием плюхнулся на один из них.
— Нет!!! — драматичным шепотом вскричала стюардесса, — Не НА диван, а ПОД диван!
Признаться, такой оборот дела меня слегка озадачил, но делать нечего: назвался зайцем — полезай, куда скажут! Ну что же, ввинтился и под диван, благо, юношеская стройность это легко позволяла. Должен сказать, что под ним было даже лучше, чем можно было опасаться: чистенько и довольно просторно, пол ровненький, покрытый чем-то вроде линолеума, так что особого дискомфорта не наблюдалось. Конечно, матрасик и подушечка тоже не помешали бы, но проводник с вопросом: — Постель брать будете? — не ожидался, и я легко смирился с тем, что имею.


И тут в самолете повисла зловещая тишина, в которой отчетливо прозвучали шаги командора — вернее, инспектора, как нетрудно было догадаться по суете стюардесс. Из-под дивана мне были видны брутальные башмаки, каждым шагом печатающие знак Немезиды, которым ничего не стоило прищемить хвост несчастному зайцу и растоптать его судьбу.  Башмаки постояли возле дивана в тягостном раздумье, а я молился Икару, св. Николаю, Гермесу и Локи, чтобы не выдали.  Нет, обошлось: инспектор не заглянул под диван и удалился тяжелой неотвратимой поступью каменной статуи.

Ну, а самолет завел моторы, раскрутил турбины, вырулил на старт, злобно, будто в гневе, потрясся на месте — мол, держите, меня семеро, ща сорвусь — всем достанется! — таки сорвался, разогнался и взлетел.  Первое, что меня немного огорчило перед взлетом, это невозможность выполнить указание пассажирам по громкой связи: дескать, пристегните привязные ремни — под диваном их не оказалось. Чтобы совсем уж не нарушать порядок, я чуть потуже затянул ремень на собственных оранжевых штанах. Далее, я почувствовал себя немного обделенным, когда стюардессы стали обносить пассажиров пососательными конфетками и пластиковыми чашечками с лимонадом и минералкой — никто из них не догадался хотя бы из вежливости сунуть поднос под диван, с вопросом, не желаю ли и я.  Я, пожалуй, и не желал, но ведь дорого внимание!


Тем временем лайнер набрал высоту и лег на курс. Ко мне под диван не поступало никаких указаний и инструкций, поэтому я стал подумывать, не пора ли вылезать. И тут в поле моего зрения появились две ноги, принадлежащие по-хозяйски севшему на диван мужчине, судя по брюкам и штиблетам, имеющему отношение к гражданской авиации, и рядом с ними две вполне приглядистые женские ножки, судя по всему — тоже авиационные. Ножки были вполне себе ничего, и я решил временно отсрочить вылезание, ибо именно с моего ракурса они смотрелись особенно выигрышно.

Однако, насколько я мог судить, на верхнем ярусе времени зря не теряли, там начался легкий флирт, стремительно переходящий в тяжелый, и когда женские ножки исчезли из моего поля зрения, оставив на полу туфельки, я понял, что, если немедленно не выберусь, непосредственно над моей головой может многое произойти. В принципе, в этом есть нечто экзотическое, когда ты на высоте, скажем, почти десять тысяч метров, а у тебя над головой... Нет, ну ее, такую экзотику!  Поэтому я вывинтился из-под дивана и уселся рядом с парочкой на диване.

Признаться, я не часто видел такие вытянувшиеся в изумлении лица, да и то сказать, представьте сами эту картину, когда из-под дивана, на котором вы так интимно расположились, нацелившись на увлекательную перспективу, вдруг вылезает нечто бородатое, в невообразимого цвета штанах и пятнистой футболке, вежливо говорит вам: «Здравствуйте!» — и усаживается рядом с вами на диван.

К чести мужчины, он пришел в себя первым, и отважно поинтересовался не совсем еще твердым голосом, что я тут делаю.  Вопрос, конечно, был дурацкий — неужели непонятно, что лечу вместе с ними во Внуково?  Чтобы как-то разрядить обстановку, я небрежно отмахнулся, мол, пустяки, не стоит вашего внимания: собирался угнать самолет, но забыл пистолет на рояле, и еще для убедительности похлопал себя по карманам. Похоже, что шутка не зашла, поскольку на дальнейшие мои попытки завести светский разговор о музыке и о погоде они предпочитали отмалчиваться, а когда я вежливо попрощался, уходя, только мужчина как-то очень по-деревянному и без всякой учтивости кивнул головой, а его спутница с облегчением вздохнула.