Игра в любовь

Она таинственно прикрыла
Очей загадочные дали.
Прелестным серебром вуали,
Что, безусловно, очень мило.

Ресничек веер жгуче-яркий
Обескуражил павших ниц.
Лазурный берег – бровок арки,
А носик – крылья райских птиц.

Шезлонг, поникшая рука
Волос печаль укрыла лик.
Приморский бриз, гагарок крик,
Да шёпот в золоте песка.

Она решила отдохнуть,
Невольно солнцем притомившись,
Лучами лёгкими упившись,
Позволив о былом взгрустнуть.

Как проводила в дальний путь
Свою вторую половину.
Он топчет северную льдину,
Ей невдомёк, какая жуть.

В пыли, скучающий, на нарах,
Баландой голод погасив,
Водою жажду утолив,
Проводит дровосеком кару.

Мороз трескучий не помеха,
Конвой контроль за всем ведёт.
Собак питанье лучше зека,
Усталый зек в барак бредёт.

И лишь во сне он грезит ею,
Представив горьких слёз ручьи.
Поужинать пельмени греет,
Свободу видит лишь в ночи.

- Простите дама, вы сгорите,
Поберегите бархат кожи.
- Вы кто? - Арсен, приморский житель,
- А Вы? - Татьяна, если можно.

- Татьяна, имя просто чудо,
Я вижу, вы одна грустите.
Не Вы ли, пены восхититель,
Нет, нет, тревожить Вас не буду.

- Тревожить, что Вы, Вам спасибо,
Иначе я бы обгорела.
Заняться нечем, право, ибо
Уж всё в округе я узрела.

- Татьяна, Вы подобно лире,
В волне чарующих волос.
Уже ль никто в столь бренном мире,
Вас к алтарю не преподнёс.

- Зачем же, был такой счастливчик,
Острогов снег ему теплей.
- Позвольте мне надеть вам лифчик
И будет каплю веселей.

-тАрсен, ужели женщин мало,
Я не поверю ни за что
Чтобы красавчик столь удалый
Пионом жил среди цветов.

- Поверьте, милая Татьяна,
Я в детстве видел Вас во сне.
И ждал сей миг, что как ни странно,
Да грезил встретить при луне.

Но встретил вдруг почти с рассветом,
Всевышний с Вами меня свёл.
И то, что память скрыла где-то,
Я вновь сознанием возвёл.

Прошу Вас, милая, поверьте,
Со взгляда первого влюблён.
Я вашим телом окрылён,
Ваши уста - забвений дверцы.

- Коль окрылён, оденьте лиф,
- О, с удовольствием, мадам.
Припасть готов к Вашим ногам,
Разбить уста о хрупкий риф.

Он прикоснулся к ореолу
Упруго девственной груди.
Случайно всё же пробудил
В ней виргинальности Эолу.

Припав к ногам, под вздохи Тани,
Он целовал её перста.
На ноготках пылает пламя,
Не восхититься ей нельзя.

Татьяна в сладостях томится,
Уста Арсена греют ноги.
А муж на севере глумится,
Разбив бока о все пороги.

Морская пена, берег – чудо,
Арсен питает страстью грудь.
- Уста, Арсений, не забудь,
Люби меня, люби повсюду.

Я вся твоя, мой юный бог,
Я всё тебе отдам, поверь.
Бери, люби, коль мой не смог,
К нему закрыта уже дверь.

А сосны валятся в снегу,
Никола валит их с усердьем.
- Татьяна, я уж не могу,
Ради тебя хожу по тверди.

- Ради тебя одной тружусь,
Ради тебя бороться буду.
Тобой живу и не забуду
Твоё прощальное «дождусь».

Кульбиты страсти созерцая,
В чертовски гибком неглиже.
Ни в чём себе не отрицая,
Арсен с Татьяною лежит.

Под шёпот моря невесомый
У Посейдона на виду
Средь бела дня ликуют стоны,
Разврат Татьяны – сон в бреду.

В словах все жёны - Пенелопы,
На деле, право, куртизанки.
Сменяют трезвый ум Вакханки
Мужья с рогами антилопы.

Минует год, он, как и век,
Минует, как бы был не долог.
И срок, как был бы он ни колок,
На финиш принесёт забег.

Стараясь вырваться к Татьяне,
Никола вёл себя примерно.
Тюрьмы открылись ему двери,
Пошел к жене наивный странник.

Домой, вернувшись, не застал
Свою любимую супругу.
Вопрос в его сознанье встал,
Кого нашла она в услугу?

Он видел сны измены милой,
Но верить им не захотел.
Хотелось верить, но потел,
Вставая утром, всяко было.

И вот теперь пустая келья,
Хозяйка где-то далеко.
Поверить просто нелегко,
Ужель пьяна измены  зельем?

Парнас, он ждёт своих поэтов,
Песку приветлива волна.
Весна не может быть без лета,
Жена же мужа ждать должна.

Он услыхал, она умчалась
На крыльях счастья за моря,
Где с морем венчана земля
И там же, видимо, осталась.

А Таня, Танюшка, Татьяна,
С Арсеном мерила моря
Глубин под килем корабля,
Кораллы в зареве бурьянов.

Каспийский бриз сменил Азовский,
Балтийский берег Черноморьем.
Подводный мир красивый, броский
Земной сменяет счастье горем.

При свете Адлеровских свеч
В обнимку голыми по пляжу
Он пригласил её прилечь,
Фальцет сменил любви поклажу.

- Татьяна, сколько ж можно ждать,
Дождусь ли, нет законных действий.
Развод и жить с тобой без бедствий,
А после свадебку сыграть.

- Пойми же, о, моя Богиня,
Пред твоим мужем я в ответе.
Коль жизнь мою он вдруг отнимет,
Я буду в немощи ответить.

- Арсений, я с тобой согласна,
Я разведусь с ним непременно,
Сень, овладей же мною властно,
Вполне законно, откровенно.

- Я так хочу, хочу сейчас
В морской волнующей пучине,
Под мириадой звёздных глаз,
Сплестись с тобой неразлучимо.

- Блаженство, счастье, Боже правый,
Спасибо милый, ублажил.
Любовь – игра, любовь – забава,
Столь необычно облюбил.

- Арсений, ляг, прошу, поближе,
Я что-то шёпотом скажу.
Я так тобою дорожу
И никого уже не вижу.

- Арсений, Сенечка, послушай,
Твой торс во мне засеял душу.
Ты станешь папочкой и мужем,
Ты рад, любимый? Ты мне нужен.

-Танюша, правда  ли, не верю,
Огонь в глазах, душа ликует.
Меня потомство столь волнует,
Я счастлив, счастлив в этом мире.

В животик Таню лобызнув,
Вулканом радости взорвался.
В стихию водную ворвался,
На дно за ракушкой нырнув.

А поезд мчит судьбу по рельсам,
Под многотонный стук колёс.
То полем, то рекой, то лесом,
От снежной вьюги к морю слёз.

Морскую гладь рассветом гладит
Арсен с Татьяной в променаде,
До сопки беззаботно шли,
Узреть соцветие зари.

По ежедневному маршруту
Уста в беседе занялись.
В объятьях страсти обнялись,
Целуясь каждую минуту.

Вершина сопки, строки проз,
На глади реют паруса.
Над горизонтом чудеса,
Злаченный купол в цвете роз.

В палитре красок отраженье,
Не жизнь, а жизни отчужденье.
Порхая, чайки рябь целуют,
Дыханье моря взгляд чарует.

Томитель вдох наполнил грудь,
Бальзам целительной лазури.
Рай – с вожделением вдохнуть,
И не страшны агоний бури.

Казалось, жизнь в одном мгновении,
Нет ни тоски, ни зла, ни рока.
Вся жизнь лишь всплески развлечений,
Алтарь божественного сока.

- Взгляни Татьяна, мир прекрасен,
Роса – чудесный перелив.
А запах трав насколько страстен,
И моря дышащий залив.

- Взгляни – безмолвие Кавказа,
Красавец, доблести массив.
Цветок нордического глаза,
Младых вершин седой порыв.

- Татьяна – это ли не счастье,
Иметь, пусть взором, лик красы.
Дышать потоками ненастья,
Испить божественной росы.

Пусть окунуться в Храм иллюзий,
Пусть обомлеет чистый разум.
Но созерцать секреты в музе
Идиллий и Элегий разом.

- Мне люб и дорог этот край,
Мне люба ты, моя Богиня.
Я счастлив видеть этот рай,
Мне сладок горький вкус полыни.

Упав на грудь, волос ручьи
Всё растекались ниже плеч.
- Арсен, ты мой и щит, и меч,
Я слабый огонёк свечи.

- Представить только, скоро ты
Подаришь мне кусочек счастья.
Мы назовём её Настасья,
Смотри, кивают нам кусты.

И вдруг раздвинулись кусты,
Обескуражив злым недугом.
Оскал, заискивая кругом,
Развеял лёгкие мечты.

- А вот и я, ваш кладезь счастья,
Вы позабыли обо мне.
Татьяна, где же твоё «здрасьте»,
Забыла мужа ты вполне.

Не ожидала видеть мужа?
Что раньше срока я вернусь.
Ужели я тебе не нужен,
А как же верное «дождусь»?

Ну что молчите, голубки,
Вы что, как чёрта увидали.
Недавно в облаках витали,
Что ль онемели языки?

- Прости, Никола, Николай,
Я обо всём тебе хотела…
Давно, давно уразумела,
Но видно, тем и кончен рай.

- Ты не права, моя Татьяна,
К чему минуты откровений.
Желали поднебесье Храма,
Ну что ж, сегодня день затмений.

- Прости за пагубную сцену,
Я виновата пред тобой.
Решила поиграть с судьбой
И вот, влюбилась я в Арсена.

- Да, не слепой и не глухой,
Легко нашла ты мне замену.
А этот что, глухонемой?
Поймал он глупую измену.

- Арсен, ну что же ты молчишь?
Иметьто жён чужих ты мастер.
Ответ держать покрепче страсти,
За юбкой скрыться норовишь.

- Ну почему же, Николай,
Я сам готов держать ответ.
Все предрассудки - полный бред,
Любви не скажешь, выбирай.

-Татьяну я люблю безумно,
И мы не первый день любимы.
Ты посуди вполне разумно,
Нельзя любить, любя терпимо.

- Спроси её, кто чувствам ближе
И с кем она желает быть.
Уже ли рыцарства ты ниже,
Чтоб благородно уступить.

- Да нет, ты гасишь Божий свет,
Ты согрешил грехом смертельным.
Прелюбодействуя нательно,
Нести воистину ответ.

Никола подошёл к Арсену,
На расстояние руки.
Татьяна, наблюдая сцену,
Топтала рядом лопухи.

- Арсен, ты волен выбирать,
Упасть ли искренне в колени
Просить прощения молебно,
Согнуть свою былую стать.

Я заберу свою Танюшу,
Уйду, забуду и прощу.
Живи, довольствуй свою душу,
Вполне живущим отпущу.

- А задний лик тебе не сладок,
Не то попробуй, лобызни.
Ты мне противен, низок, падок,
Не сочтены ли твои дни.

Где жесть, там злоба, там и ярость,
Там превосходствует и ложь.
Где ложь, там смерть, а смерть не в радость,
И жизнь ценою в медный грош.

Арсен, настроившись ударить,
Сжал крепко-накрепко кулак.
Удар, но что-то здесь не так,
Да сердце холод стали жалит.

В груди клинок стоит упрямо,
Прирос настойчиво к груди.
Стеклянный взгляд, но тот же, прямо,
И всё осталось позади.

Арсен упал, как мощный дуб,
Упал, как падают деревья.
Стоял мужчина, падал труп,
В последнем стонущем порыве.

И всё, что жило, ликовало,
Что столь любило слово «жить».
К земле родимой приковало,
За всё приходится платить.

Присев на корточки, Татьяна,
В ладонях горе утопив.
Немой предистеричный срыв,
Ни звука в страхе, как ни странно.

Поставил на ноги, встряхнул,
- Очнись, Танюша, всё прошло.
Пойми, он сам меня вспугнул,
Я сам не ведал, что нашло.

Ты понимаешь? Дрожь в руке,
Кивни, прошу, не вынуждай.
Ударил Таню по щеке,
Проснись Татьяна, жизни дай.

И слёзы хлынули ручьём,
В испуге счастье увядает.
Уста молчанием поминают,
В душе любви грохочет гром.

Татьяна, выплакав с лихвой
У Николая на груди.
Зачем пришёл? Прошу, уйди,
Ты зло, ты ужас, ты изгой.

Да! Я, возможно, и изгой,
Да, я такой, да, я сякой.
Теперь, к тому же и убийца,
Можешь кричать, реветь и злиться.

Но ты моя, моя, моя…
Пойми, ты Богом мне дана.
Ты моя жизнь, моя весна,
Я жил тобою, не тая.

Ради тебя одной терпел
Безумство адского труда.
В тайге безвылазно потел,
Отдавши дьяволу  года.

Я обладать хочу тобой,
Хочу уста твои вкушать,
Твой нежный облик орошать
Мужскою редкою слезой.

Мне без тебя что жизнь, что смерть,
Прошу, коснись меня устами.
Обнять позволь тебя руками,
Позволь мне жить с тобою впредь.

Он притянул её за плечи,
Вдохнул знакомый аромат.
Она одна его калечит,
Но он по-прежнему ей рад.

А мог бы жить столь благородно,
Как было бы ему угодно.
Но нет, есть женщина и всё
С тех пор зависит от неё.

Рукою в локон утопая,
Он притянул уста к губам.
Ни в чём себе не уступая,
Он пал к её младым ногам.

И повторяя бесконечно,
- Поверь, Танюшенька моя.
Всё будет просто безупречно,
Мы будем вместе, ты и я.

Мы будем долго жить на свете,
В любви купаться день и ночь.
Вокруг нас будут бегать дети,
Всевышний волит нам помочь.

Прости за то, что был взбешён,
Прости за тот смертельный случай.
Теперь я вновь опустошён,
Тебя на свете нет мне лучше.

Обнявши ножки молодые,
В короткой юбочке шальной.
Губами к туфелькам прильнул,
В руках кровавые следы.

- Привстань же, Ник, мне мерзки роли,
Ты мне противен, Боже, ты
Похитил все мои мечты,
Я снизойду до твоей воли.

Я буду вновь с тобою, пусть
В твоих руках я буду чахнуть.
Как розы распустивший куст
Перестаёт вдруг дивно пахнуть.

Привстань, прильни меня к себе,
Будь выше женской низкой доли.
Коль властен раздавать ты роли,
То дай, Никола, роль и мне.

Привстань, не унижайся, хватит,
Бери, я вся твоя теперь.
Арсен сегодня жизнью платит,
Я тоже заплачу, мой зверь.

Противник твой погиб навеки,
Тебе и приз - моя персона.
Так раньше поступали греки,
Не нужно бить у ног поклоны.

Будь до конца хоть раз мужчиной,
Привстань и властвуй надо мной.
Коль силы стоишь неземной,
Пусть дождь омоет наши спины.

Никола встал, прижал Татьяну,
К устам прильнув, прекрепко слился.
Закапал дождь, да ветер злился,
Туч необычных караваны.

Порывы ветра бились в шквал,
А дождь похож был на аврал.
Потоп любви, а может, драмы,
Мужчина обнажает даму.

Никола рвал с неё одежду,
Вокруг валялись лоскуты.
Он понял вдруг, что есть надежда,
Что рядом прежние мечты.

Под лютый ветер, ливень страшный,
Он на земле её раздел.
В экстазе жизни, может, дважды,
Прекрасным телом овладел.

Вокруг текут ручьи желаний,
Вокруг беснуется земля.
Трава хлестала кожу Тани,
Николу нежностью пьяня.

С ланит Татьяны слёз поток,
Но дождь смывал любви следы.
А Николай, не чуя ног,
Побрел туда, где нет воды.

Татьяна в полном неглиже
Лежать осталась в грязной луже.
Раздвинув ноженьки, лежит,
Всё напоказ и стыд наружу.

Тихонько стонет в бездне страсти,
На грозных небесах, отчасти.
Ужели стоит того счастье,
Чтоб растерзали плоть на части.

Чтоб овладели, словно шлюхой,
Чтоб наградили оплеухой.
Чтобы лежать в грязи сырой,
Чтобы тебя имел изгой.

Ужели стоит того счастье,
Чтоб тварью умереть в ненастье.
Чтоб быть униженной и злой,
Ужели женщина виной

Всего мужского населенья,
Ведь женщин столько на земле.
К чему все эти разделенья,
Мы все у жизни на крыле.

Мы все столь хрупки, смертны, лживы,
Любить, к чему она, любовь.
Чтоб в ревности пролилась кровь,
Мы раз, всего один раз живы.

Как не понять, что все там будем,
Когда-то будем точно там.
Ужели жизнь, предсмертный храм,
В годах от смерти не убудет.

К чему спешить в забвенье рая,
Да я б обоих ублажила.
Живите, что вам не хватает,
И я бы в счастье с вами жила.

Но нет же, власть вам подавай,
Чтоб взгляд не смели положить.
Иначе всё, конец, не жить,
Прелюбодействуй, только знай.

Прознают люди, грех на душу,
За это забивали в смерть.
Но вам-то что, себя я рушу,
Мы все, все твари топчем твердь.

Нельзя ли обойтись без смерти,
Дуэлей на дурных ножах.
В сердцах от ревности пожар,
А нами смерть, как хочет, вертит.

Ну что, он мною овладел,
Убыло что-то, иль убудет.
Какие всё же злые люди,
Ведь на земле так много тел.

Арсен лежит, остыл, в крови,
И нет возврата от потери.
И нет ни счастья, ни любви,
Не для того ли нас плодили.

О Боже, как мне мир неведом,
Лежу, раскинув небу стыд.
Смотрите, пользуйтесь, кто следом,
Всех ублажу, всех, без обид.

Зачем, к чему все разногласья,
Вот моя похоть – ваше счастье.
Ну, так используйте меня,
Но только жизнь людей ценя.

Не обвиняйте в похожденьях,
Не нужно зла и отчужденья.
Побольше нежности и ласки,
Живите, люди, без опаски.

Уж лучше дать, коль просят сильно,
Коль честь вам жизни не дороже.
Земля плодит людей обильно,
Рождённых на предсмертном ложе.

А вот и он, мой смертный блуд,
В руке блестит его клинок.
Под ливнем слёз насквозь промок,
Но он идёт вершить свой суд.

Пока Татьяна размышляла,
Купаясь в луже откровений.
Николе жертвы стало мало,
Он возвратил, что взял Арсений.

Из сердца, вытащив клинок,
Прикрыв руками шторки век.
Поправил всё, насколько смог,
Побрёл туда, где жизни бег.

Где ждёт его любви услада,
Где сердце бьётся в унисон,
Где в ложе грязи, жизни рада,
Где слышен тихий, нежный стон.

- Пойдём со мной. - Куда, на смерть?
- Нет, нет, узреть могучесть взморья.
Накинь тунику, моё горе,
И позабудь о смерти впредь.

У края пропасти, в пучину,
Он взгляд на ней остановил.
И вдруг, за всё её простил,
Она стояла столь невинно.

Губами улыбнулась мило,
В ней всё воистину приятно.
От колыбели до могилы,
Готов любить принцессу жадно.

Глаза – две серые тигрицы,
Покрыты веером ресниц.
Готовы нежностью обвиться
И душу по кусочкам сгрызть.

В гранатах сочные уста,
Полны живительного сока.
В них есть затворные места,
В них всё, от счастья до порока.

И Николай, впиваясь взглядом
В ее красивые черты,
Дышал всей грудью женским садом,
Блаженствуя от красоты.

О благолепие людское,
Родное пламя алых щек,
В глазах светятся капли зноя
С истомных губ сочится сок.

Затейник, страстно лик целуя,
Что бесноватый озорник,
К природе милую ревнуя,
Душой и телом к ней приник.

О носик, милое творенье,
Как трепет розы лепестка. 
В нем скрыто женское значенье,
Как скрыт нектар на дне цветка.

А эти ушки - загляденье,
Покрыты золотом волос.
Столь бесподобное виденье
Так дополняют милый нос.

Волос волна, что россыпь злата,
Стихийно падает к плечам.
Дыханьем теплых чувств богата,
А плечи для волос причал.

Она во всем неповторима,
Ей стоит только улыбнуться
И мир мужчин не сможет мимо
Пройти, и чтобы не споткнуться.

А взгляд - застенчивая даль,
В нем скрыты ангельские блики,
Души непонятой Грааль
Во взгляде скрыты все улики.

И дождь ухудшить вид хотел,
Но только краски обнажил.
И миг невинности ожил
В величественной красоте.

Вся эта женственная стать
Принадлежит навек ему.
Весь этот пыл его питать
Ему угодно одному.

Но нет, она грешна, во чреве
Живет создание того,
Кто там лежит в бездушном  теле,
В любимом чреве след его.

Его единственное семя,
Не исключить его никак.
О, дьявол, твой ли это знак,
Чтоб мне нести веками бремя.

- Приди ко мне, моя Татьяна,
Взгляни на ужас водопада.
Бушует море, даже странно,
Как будто мир восстал аз ада.

Взгляни, как мечет молний Зевс,
Грохочет небо, что Везувий.
Взгляни, воистину воскрес
Иисус Христос, за грех безумий.

Взгляни, как ветер рвёт и мечет,
Но нам не страшен этот знак.
Взгляни, волна судьбу калечит,
Не обойдя тот риф никак.

Не ты ли, моря Афродита,
Не я ли, влаги Посейдон.
Здесь жизнь, там смерть, здесь явь, там сон,
Мы в этом мире зла – элита.

И нам не страшен, не опасен
Никто на этой бренной тверди.
Ты безупречна, я прекрасен,
Я твой слуга, ты моя леди.

Приди ко мне, приди, не бойся,
Приди в объятия мои.
Целуй меня и успокойся,
Лобзаньем жажду утоли.

Вкусивши слабость женских уст,
Почуяв вкус соленых слез.
Он видел в ней один лишь груз,
Один оставшийся вопрос.

Впиваясь в губы женских ласк,
Он всунул нож в её утробу.
Да, все, что так ему нелюбо,
Погибнуть должно сей же час.

- Татьяна, ты моя навеки,
Но он, кто теплится в утробе.
Всему предел, в нём все огрехи,
Очистить плоть от грязи чтобы.

- Прости, мой бедный Николай,
Прости за то, что не любила.
За то, что жизнь твою разбила,
Как жаль, что не попасть мне в рай.

Тебе спасибо, мой спаситель,
Я жить бы дальше не смогла.
Прощай, живи, мой похититель,
Живи же вечно, как скала.

Обмякнув, пала, точно прах,
Накидка обнажила плечи.
И словно Ева, на руках
В нагой красе мир безупречий.

Прижав к груди родную плоть,
Едва тепла любви кончина.
Возможно, так хотел Господь,
Два тела приняла пучина.

И красота в миру не вечна,
Земля - лишь время провожденья.
А человек в ней как виденье.
Исчерпать век свой скоротечный.

А где добро, там зла порядком,
Там счастье прячется украдкой.
Ненастье кружится повсюду,
Таков удел простому люду.