Л. Кардоса

СОЛНЦЕ, АКВАМАРИН И ПАЛЬМЫ

Как мне назвать Гавану?
Смуглой, соленой, славной?
Ах, слова мои — только пена,
и уже не вмещаются краски
в плоды, и цветы, и женщин,
в землю, море и стены.
А гитара под пальцами негра
рассекает закатное небо —
и пейзаж истекает шелком,
солнцем, пальмами, аквамарином.
Из чистой платины утро
легко, как твое дыхание,
и вокруг разливается ясность,
безмятежная и бескрайняя,
а золотое солнце,
и небосвод высокий,
и город, и твой профиль
врываются в мои строки,
и глаза мои синими стали
от этого неба и моря.
Жила Клеопатра кубинская,
Аврора в мантилье синей,
Сипанго великой нежности,
золотая жаркая женщина
из пальмовой древесины…
И сквозь оранжевый вечер,
лиловый, лимонный вечер
улицами Гаваны, —
словно в сердце ужаленное,
бродит мое желание.
Не в цветах возродились — в пальмах
минувших времен плясуньи,
канувшие в забвенье…
Плясали они так лихо,
что юбки взлетали к небу,
обнажая стройные ноги.
…От красного пламени румбы,
от солнца и винограда
даже глубокой ночью
упоенно поет цикада.
Пенье цикад и звезды
ясную ночь буравят,
в длинные волосы водорослей
одеты сирены,
а еще в лабиринт улыбок
и в ожерелье пены.
Морро глядится в волны,
где изумрудные ноги
сирен неистово рвутся
прочь от морского плена.
Гитара под пальцами негра
рассекает закатное небо,
и шелком пейзаж сочится,
солнцем, пальмами, аквамарином,
красным пламенем румбы…
Плясали они так лихо,
что юбки взлетали к небу,
обнажая стройные ноги.
Пенье цикад и звезды
царят над высокой ночью.
___
Луис Кардоса-и-Араг