Ода об одной проснувшейся душе

Пролог.

История моя банальной может показаться.
Немало на земле людей теряли, падали, вставали
Лишь сильным надо быть, - придирчивый читатель скажет.
Но суть рассказа не о потерях или неудачах.

Бывает время – бежишь, бежишь - вдруг остановка.
И весь твой мир привычный разом рухнет.
Не зная, что там впереди
Мы боль потерь переживаем как день последний,
Как конец всему, что долго холили, желали,
Так долго по крупицам собирали судьбу свою.

Внезапно новый мир нам открывается, какой он?
Чтобы понять и путь к нему найти,
Немало горьких дней и слез разочарованья
Прожить нам предстоит.

Но если б знать вначале, сколь велика цена!
И что бесценный дар перерождения
Как клад сокровищ сохраненных
В себе самом приобретешь.

Но прежде бродишь ты в мирах, блуждая, путая во тьме.
Лишь одинокий огонек живого сердца освещает
Мрак ночи, что везде – в тебе, в пространстве окружает
И мучает непрестанно.

Но где же свет и где же лучик, способный душу осветить,
И в мир иной, где Свет и радость тебя скорей переместить.
Увы, все язвы духа так быстро нам не исцелить.
Итак…
***
Владимир был веселым парнем, любил он жизнь во всей ее красе.
Умел заметить глубину заката яркого в ночи
И ощутить наутро радость пробуждения.

Услышать птиц разноголосье и шелест ветерка в листве.
Мечтал семью свою создать и быть полезным людям.
Потом забыл. Уснул.  И стал как все, в плену у ложных истин.

И вот уже Владимир  успешный бизнесмен – машинами торгует дорогими.
В достатке денег у него, развлечений, женщин,
Однако же свою так и не встретил, хотя уже за сорок.

Любит он детей и хочет, иметь пока не может,
Нет семьи, нет той, единственной,
С которой можно жизнь прожить, детьми обзавестись.

Живет он с девушкой одной,
Юна она, красива, но алчна и бездушна,
Нет общего у них.

Оттого пуста его душа, тоска в ней поселилась.
Веселье, алкоголь, тусовки, дискотеки, - все это он перерос
И смысл жизни для него потерян.

Однажды видит сон:
Высотный дом, где он находится,
Вдруг стал клониться, вот-вот он упадет.

К окну Владимир подошел и видит,
Что море чистою водою от берега уходит, развернулись волны.
И люди и машины, что на берегу стояли,
По морю прочь пошли, куда-то вдаль.
А дом высотный стало вдруг трясти,
Владимир, испугавшись, вниз сошел.

Проснулся весь в поту,
От страха слова молвить не умеет, да и кому сказать,
Ведь рядом с ним модель, а не душа.

Слеза паршивка чуть не задушила
И в горле ком.
Его он проглотил, сдержался.

Но вскоре и в стране случился кризис, не стало денег у людей,
Никто не покупает его машин.
И даже те, что заказали, из-за границы, дорогие,
Заказчики оплачивать не стали.

Владимир сильный и уверенный в себе, держался.
Когда другие фирмы закрывали, он брал кредиты.
Надеялся, что вскоре все изменится, тогда
Он возвратить сумеет всем сполна.

Но, правда, сон увидел он второй:
Что стоя у плиты, где, как в деревне, утварь вся хранится,
Проваливаться стал в образовавшийся в полу разрыв.
А рядом с ним воронка черная все закрутила, завертела
И утварь всю домашнюю с собою унесла.


Почувствовал Володя, что это все. Конец.
Но остановиться уже не смог.
Долги стальным кольцом его со всех сторон сковали.
Поздно. Все уж решено.

А утром его подруга денег попросила, на шубку новую и на кольцо.
Машину старую пора бы обновить ей, три года уж прошло.
Обещанья надо выполнять.

Взбесило все это Володю, не его,
Лишь денежки его подруга  видит пред собою.
Расстался с ней.

Потом как в сказке разом все исчезло: машина, дом, квартира, фирма.
Лишь вещи личные да ноутбук спасти и удалось.
Нашел квартиру съемную, там поселился. Пока.
Но денег мало, что потом?!

Растерянность, тоска и страх им овладели,
Пустота вокруг.
И телефон молчит,
Что лишь вчера звонками разрывался.

Но где ж его друзья, подруги? Помощь у кого просить? 
А рядом никого и не осталось. 
Казалось, что и душу та воронка унесла.
Чем жить, да и зачем?

Подумал:
- Брошусь я с восьмого этажа,
иль под машину кинусь, иль под поезд!
Нет, лучше пулю в лоб, что бы уже наверняка!

Заплакал. Жалко стало вдруг ему судьбы не прожитой,
Любви не испытавшей, детей не рожденных возможных.
Пустая жизнь его была, никчемна, и вспомнить толком нечего.
Счастливых тех минут и пальца не согнуть. Ну, разве в детстве.

Когда в деревне он у бабушки гостил, на речке рыбу по утрам ловил,
По улицам на велике гонял, да с дедом голубей пускал.
Большим влюбленным голубей дед был, породы знал и внука приучал.
Думал, вдруг по стопам его пойдет, любить природу будет.

Приятно было по утрам крик петухов услышать,
По голосам понять, где чей петух, который громче.
А сейчас?!

Когда в последний раз ты слышал соловья?
А жаворонка в небе наблюдал и переливами его ты наслаждался?
Как в детстве…
И защемила так Володина душа, хоть в петлю лезь,
Слезами так и захлестнулся. Уснул.

С утра проснулся, решимостью охвачен, - решил, все, я ухожу.
Но вспомнил вдруг отца и мать. А им за что?
Представил четко слезы их и понял, не переживут, за ним пойдут.

Где-то он читал, что души умерших досрочно
С собою позовут живых,
Что на земле по ним тоскуют.

Вскричал:
- О, Господи, за что мне?! Ни жить я не могу, ни умереть!
Вставать не стал, так в раздумьях горьких
Весь день и ночь всю пролежал.

Проходят дни, недели, месяц, два.
Володя из дому уж не выходит,
Лишь иногда, за сигаретами, да и за хлебом.
Сидит не чесанный, не бритый с компьютером,
Чтобы не думать, игрушками в нем развлекался.

Но душу не обманешь и не отвлечешь,
Вниманья требует она и действий во спасение.
Но нету сил, сожаление потерь разъело сердце,
Ни думать, ни дышать.

О, люди, как наивны! Мы думаем, что сами по себе.
Но силы вышние, хоть ангелы, хоть боги,
Как угодно назови, не знаем все равно, не покидают нас и любят,
Все время с нами говорят, но мы не слышим.

Лишь чувствует душа,
Да голоса случайно встреченных прохожих,
Друзей, врагов передают посланья божии для нас.
И ангелы Володи его не покидали, помогали, как могли.

Однажды мельком увидал он в зеркале себя:
- О, Боже, кто это?! 
Чьи глаза, потухшие, уставшие от боли?!
Боюсь признанья, неужели это - Я? 

Волна смятенья захлестнула, и жалость глупая слезою обожгла.
Упал. И слышит звук он странный незнакомый,
Встрепенулся, прислушался, от радости воскликнул:
 - Это ж я, мое дыхание, я жив еще, ура! Но что же делать, вроде жив,
Но жить я не могу, не знаю почему, нет сил.

Звонок. Вот странно, давно уж телефон мой не звонил.
Коллега бывшая звонит:
- Привет! Ну как твои дела, как поживаешь?
- Я нормально. А ты, работаешь?
- Работаю, увы,  не так как у тебя.
- Понятно.

Вдруг вспомнил:
- Помнишь, как  водила ребенка своего ты к женщине одной, 
ну, типа ясновидящей такой.
- К психологу. Тебе зачем?
- Ну, надо, адрес можешь дать?
- Могу, записывай. И адрес дам ее и телефон.
- Спасибо!

Наутро следующего дня, слегка прихорошившись,
На встречу он идет. Она его уже ждала,
Открыла дверь и рядом посадила.

- Вы видите, вот я сейчас такой. Не знаю, как сказать.
- Я вижу. Вроде здесь ты и нет тебя.
- Но как Вы это знаете?
- Не зря же я прошла сквозь смерть неоднократно,
Сказали: ты еще нужна, там, на земле, иди обратно.

Проклятий на тебе не вижу, и на твоей семье их не было.
С дороги правильной сошел однажды ты, да так и не вернулся.
Вот тебя остановили.
От этих слов Володю ужас охватил, сковал,
Ни слова молвить не сумел, лишь удивленно все моргал.

Меж тем та женщина за руки его взяла:
- Успокойся, приди в себя. Забудь все прошлое, его уж нет. Закрой глаза.
Попробуй вспомнить день счастливый свой любой или минуту,
Когда душа и сердце ликовали, от радости?
Иль взор приятный вид для глаза твоего нашел и ты им восторгался?
Иль тело и душа в единое соединясь сознание, в приятной неге растворялись?

Володя замер в напряжении, пытаясь вспомнить:
- Я не помню, мне кажется, что не было такого никогда.
Ком к горлу подступил, слезою душит,
Маленьким ребенком пред ней сидел, глазами хлопал.

- Число свое ты знаешь?
- Нет.
- Десятка у тебя, по дню рожденья вижу. Хорошее число.
- Так я живу сейчас в квартире 10 и доме 37, -с восторгом ей Володя отвечал.

- Все правильно, его ты замечай,
 старайся больше пользоваться, вслух произноси.
Когда что покупаешь, ну предположим, за 11 рублей, уступить проси,
а если 9 стоит, добавляй. Не бойся, не продешевишь, все впрок пойдет.
- Спасибо.

- Отдохнуть тебе пора.
На воздух, на природу поезжай, зеленое увидеть тебе надо.
Но прежде, в церковь ты сходи, подряд в три храма, я покажу каких.

Поставь там свечи, за умерших своих и за живых.
И в каждом ты воды возьми, по три свечи, иконки божьей матери, Иисуса,
И ангела по имени твоем. И с ними ты ко мне придешь потом.

Сказал и сделал.
Птицей вольной встрепенулась его душа,
Когда он в храм входил и воду набирал, молитвы все читал.

Обрадовался, наконец-то, все прошло, и жить могу и руки поднимать.
Легко так стало, радостно,… но ненадолго.
Не смог он страх потерь перешагнуть, Не отпускало.

Но отдыхать поехал, в зимний санаторий,
Воды живой попить и лесом подышать.
А прежде видит сон.

Что падает в глубокую и черную дыру.
Взмолился:
- Господи! Не надо! Не так и не сейчас, спаси!
И чьи-то руки подхватили его у самой глубины, наверх, на гору отнесли.
И знал он, это Бог, он сам его просил.
Но руки гладили его, ласкали и так от этих ласк приятно стало
Как будто то не Бог, а женская рука ласкала.

Просыпаясь, улыбнулся, подумал:
- Надо же, ведь знаю это Он или посланник божий меня спасал,
Но превратился ангел в телеса земной любви,
Ее не видел я, но чувствовал прикосновения.

Поезд, стук колес, спокойно, хорошо,
Герой наш едет на отдых, как и намечал.
И вскоре заходит в здание большое, красивое, уютное такое.

В фойе встречает женщину одну, проста она, не модна,
На таких он раньше внимание не обращал.
Как было принято в местах тех на ту пору, та женщина с улыбкой приветствует его.
Ответил, но мимо зашагал он к комнате своей. Потом забыл.

Угрюмо все ходил, то воду пил, то любовался природой,
Что вокруг  кистями мастера - Творца расписана была в порыве восхищенном.
Зеленые леса покрыты белым пухом-снегом и солнце светит, так что глаз болит.

Проходят дни, Володя все тоскует.
Да, видно, если уж на небесах что решено, как не крути, но сбудется оно.
Толь случай был такой, толь зелье горькое так повело,
Но оказался Володя с ней одной.

Хотел иль не хотел, не вспомнил, случилась близость у него.
Любовных тех утех слаще не слышал никогда ни до нее, ни много после.
Любви огонь невысказанный та женщина ему дарила,
Очаровала и ушла. Уехала совсем, как оказалось, замужем была.

Но несколько тех дней горячих, милых, как во сне,
Надолго в памяти Володиной застряли, и плоть его порой сжигали.
Да делать нечего, погоревал, в дорогу собрался, уехал.

Домой приехал, огляделся, пустынно все вокруг и в сердце пустота.
Нет денег, нет жилья. А было все.
Как могло случиться, что сильный, умный он вдруг все потерял?
- Поистине мой Бог мои мозги забрал, что б я мог оступиться!

Надежды не осталось. Один как перст.
Как одинокий странник в пустыне он бредет и нет воды напиться.
Зови, - не позовешь! Кричи, - не докричишься!
- О, Боже! За какие же грехи меня так наказал!

Опять провал, опять он в черной бездне бродит,
Что манит и зовет и от себя уводит.
Нет сил терпеть, нет сил бороться. и хочется уснуть и навсегда забыться.
Но раскаленный мозг не устает трудиться: что делать, как же быть?!
Хоть в петлю лезь,… Хоть в монастырь иди.

О Боге раньше он не знал, не ведал, теперь
Единственным спасеньем для себя считал. Решил податься в монастырь.
В утешение истерзанной душе к молитвам обратиться.

Нашел он место по себе, там поселился.
Усердней всех монахов по утрам молился,
А днем работу выполнял, что говорили, вечерню никогда не пропускал.
Себя он не жалел, во всю трудился и на какой-то срок забылся,
О горести своей не вспоминал.

Опять Володя видит сон:
Забрел в сарай он темный и убогий, без окон тот сарай и без дверей.
Но люди входят и выходят из него, а он не может, не видит выхода.

Присматриваться стал, окошко вдруг увидел,
Небольшое, правда, не вылезть чрез него.
А рядом и еще одно, поболе, но и чрез него пройти не смог. Дальше смотрит.
Отчетливо вдруг увидал большой проем в стене, машиной хоть езжай.

Выходит, попадает в сад чужой, огромный злобный пес залаял на него.
Боязни не было, напротив, неведомой дотоле силой обладал.
А легкостью какою!  Птицей перелетел через забор и дальше побежал.

Так это ж сон, а в жизни просвета он не видел.
Томилася душа, как видно, в толпе большой не может исцелиться.
Прошло полгода, начал уставать от суеты другой.
Где есть начальник, там есть преклонение.

Однажды старца встретил он мирского,
Глазами умными тот старец пробурил его, сказал:
- Долог еще путь твой, ты пока младенец, через пустырь пойдешь.
Но, то, что ты потом найдешь, цены на этом свете не имеет.
Потери все твои ничто в сравнении. Отсюда уходи, здесь место не твое.
Размышлениям своим ты доверяй и ощущениям.
А к Богу сам иди, там проводник не нужен.

Так иногда судьба распорядится,
Не знаешь чего ждать и чье решение.
На небесах ли Богом предназначено оно или твое в том есть творение.

Да только, послушался Володя совета старика,
Сам уж готов был к завершению.
Над его словами подолгу он ночами размышлял, но ничего не понимал.

Тот опыт монастырский даром не пропал.
Володя по утрам молился, едва проснувшись, благодарил
За встречу с стариком, за то что жив.
Прогуливаться стал по вечерам, дышать озоном, в прогулке размышляется легко.

Но странное в нем появилось чувство,
Так захотелось вдруг проснуться!
Так ведь не спал, себя он ощущал, ходил и говорил, питался.

Стал книги умные читать,
Пытался мудрость жизни в каждой  отыскать,
Зерно по зернышку, свой колосок ночами долгими и днями собирал.

Записался на курсы разные - как управлять судьбой,
Энергий силу направлять - к себе, с другими как общаться.
Да понял, - духовных практик тех несметные потоки
Направлены лишь на монеты, которые ты должен отдавать,
Что б умным и духовным стать.

Занялся сам. Пифагора стихи златые про себя шептал,
Четыре ритма все пытался осознать,
В себе копался, что б узнать, какой из них сам производит.

Свое число хотелось разгадать, понять, в чем суть и замысел его.
Володя числа начал изучать, да так увлекся,
Что понял,-  есть один, но нету - два.

Докопаться до сути всех вещей старался,
Единство ощутить с Вселенной целой
И Патанджали в том ему помог- из сутр его Володя взял урок.
В упражненьях йоги  свой дух и тело в единое соединить сознание.

И получилось у него.
Во время медитации одной вопрос возник само собой
Хотел увидеть он себя, - горячею мольбою обратился в небеса.
Картинку видит пред собою: сидит один покрытый черной пеленою.

Неверно разгадал он этот вид,
Подумал, смерть над ним стоит.
Что все напрасно, ничего уже не выйдет у него!
В отчаянье безумном схватил он нож и полоснул им руку.

Сознания лишился и во сне увидел Свет и Бога самого.
Пред ним он в страхе на колени пал, взмолился:
- Прости, о Господи, и успокой мою измученную душу!
Так страстно умолял, что грозный Лик смягчился,
Лишь строго пальцем погрозился.
Пришел в себя и понял он -  ПРОСНУЛСЯ!

Все тот же вид - дома и люди, деревья за окном, цветы,
На них он много раз смотрел. Смотрел, но их не видел,
Так ясно, как сейчас увидел.

Синонимы слова «смотреть» и «видеть»,
Но первое относится к глазам, второе означает ведать.
Глаза не ведают, а могут лишь смотреть.
Душа, что в тех глазах таится, способна только видеть.

Восторг и удивленье испытал Володя с новым чувством.
И радость ощутил. Сначала, а потом…
Стал замечать подмену правды на вселюдскую ложь.

Стал видеть суету и маски-лица, пустую беготню, ненужные слова.
Что смех пропал, его продали, как в сказке,
Обменяли на мертвую гримасу растяжения!

Обычный смех живой души, что исцеляет и жизнь людей обогащает!
Да, видно, не в почете он сейчас, других кумиров сам себе народ избрал.
Все деньги, деньги, деньги сверкают в человеческих глазах!
Как будто ими можно заменить
Прохладу утра. Трели соловья. Любовь и радость бытия.

Мукой стало для него хождение по улицам.
Всем телом ощущал ту вонь, чем воздух города заполнен
От газов труб, машин, баллонов.

Потоки бесчисленных машин ему теперь уж досаждали,
Не пройти чрез них, не обойти, везде снуют, пространство заполняют.
Грязь, слякоть под ногами от нечищеных дорог, пока дойдешь, ты весь промок.
Все это так Володю напрягало, что перестал гулять по вечерам.
На улицы не выходил. Ну, разве иногда, когда уж очень надо.

Однажды в выходе таком увидел город он другой, где нет людей!
Редкий пешеход его, завидев, убегает. На людях маски.
Как будто хворь старинная вернулась - чума или холера.

Не смотрит телевизора давно он и не знает,
Что эпидемией зовется та хворь, придуманная для людей.
Да только наш герой воскликнул:
- О, город! Что за чудеса, вчера лишь был, сегодня - нету!

Знакомый голос вдруг Володя слышит, его он окликает, по имени зовет.
Оглянулся, - коллега бывший подъезжает на лексусе своем.
Дежурные слова, рукопожатья, пустая болтовня, так, ни о чем,
Но долг забытый возвернулся, мол, зла не думай про меня.

Обрадовался Володя тем деньгам, свои уж на исходе были.
Но стал задумываться: Кто же миром этим правит?
Кто в трудный час невидимой рукою нам помощь посылает?

То отключает разум наш, то вдруг включает,
Да ярко так, что все собою озаряет!
То душу нам опустошает, то вдруг наполнит до краев!

Уж есть ли Бог, иль нет его, не знаю, о том не ведает народ.
Однако чувство появилось у Володи, что в нем он - вот Он.
А сам Владимир с другими тысячами в Нем.

Так жил герой наш не спеша,
В раздумьях проводя все дни и ночи.
С душой общался иногда, а иногда не очень.

Сны его уже не донимали,
Да только вот один прорвался все равно.
Во сне увидел он свою деревню детства, всю красоту ее - поля, луга.
Где радостью беспечной наполнена жизнь его была.

Садится в поезд, едет. Пальто красивое на нем, новое, из магазина.
На остановке вышел он, своей, как думал.
 Оказалось, нет остановки той уже!
В чужом краю, в старом пальто стоит Володя на ветру, а дождь по крышам хлещет.

Еще немного поискал то, чего и сам не понимал, все возмущался:
- Где пальто, новое, мое?
Побрел домой, во сне возможно перенестись неосторожно.

К двери подходит:
 - Вот дела, где подевалась дверь моя?
Тут человек, в замке копаясь, становит дверь ему другую,
Не новую уже, чужую.
- Зачем ты ставишь старь, поставь мне новую, мою!
Ни слова не сказал в ответ тот человек.

Наутро ясно так Володя понял: то Мастер приходил его.
Не зная, кто он и зачем и кем вообще к нему был послан.
Да только грусть его взяла, знать, путь еще не пройден.

Весь день обдумывал он сон: деревню вспоминал и детство.
Невыразимая тоска надолго поселилась в сердце.
- О, Боже, помоги!  Чем жить на этом свете?
О прошлом помнить - больно,
А в будущее глянуть – страшно!

Благая мысль вдруг пронеслась в его главе:
- Поеду я в деревню! Куплю там дом, пущу собаку.
Тех денег мало все равно на жизнь здесь, а на деревню хватит!
 
Обрадованный так своим решеньем, за дело быстро принялся.
Проспекты изучал, поисковик включал, да подвернулся случай.
Знакомая его купила себе дачу в селе одном, а рядом домик продавался.

Поехал, посмотрел.
Дом, правда, небольшой, но сделан с кирпича, стоит пустой, да крепкий.
Володе как-то все равно, не домик видел он – ПРОСТОР.
Лесок вдали, за домом речка.
Сад во дворе, цветы кругом, колодец с чистою водой.

А в доме печь, камин большой, да вот топить надо дровами.
Ничто Володю не пугало - он деньги сразу заплатил.
Но в зиму ехать не рискнул, весны стал дожидаться.

Как только солнышко снега своим лучом чуть подтопило,
В дорогу путник собрался.
С собою прихватив топор, лопату, грабли, кочергу.
Ну, вообщем, нужный инструмент, что б мог работать сам в саду.

Да в день отъезда
Сомненья стали разъедать его благие намерения.
Подумал: «Как я там один? Работа новая и быт, что чуждый для меня».
У Бога своего спросил:
- Как быть, и для чего меня ты отправляешь одного?

Взамен сознанью пустоты в него вселился дух свободы
И чувство легкого полета!
Короткий миг, но опыт тот его надолго увлечет в страну познаний.

Приехал. Красота. Весна. Природа оживает от зимних снов.
В чувственном восторге вдыхал он свежий воздух и запах трав, и щебет птиц.
И солнца лучик наблюдал, что в капле утренней росы алмазной россыпью сияет.

А в небе стая журавлей  клином причудливым с ним вместе прилетела.
Хороший знак, но журавли побудут здесь и улетят, куда-то в лучшие края.
Нет выбора у нас, придется потрудиться, что б пищу добывать в любую непогоду.

Владимир с радостью принялся за работу,
Стал расчищать дорожки, сад. Трудился, песни напевая,
Что колыбель его качая,  ему придумывала мать.

Так ожила его душа среди живого, наполнилась любовью ко всему,
Потоки восхищенья изливал он каждому растенью и цветку.
Лишь зорька ранняя поднимет луч солнца над землей, Володя уж в саду.
Под пенье птиц неисчислимых работал, создавая красоту.
Радость утра заполняла пустоту, с которой жил он эти годы.

На грядке посадил укроп, петрушку, морковь, салат, капусту.
Все семена, что дали соседи добрые и научили сеять как, и как  растить.
Такого никогда не делал он, не знал,
Как прорастают зерна, попадая в питательную нужную среду.

Когда росточек первый он увидел, от зерен, что им оставлены в земле,
В порыве восхищенном крикнул:
- Я есть творец, я этот листик создал!
Потом подумал:
- Нет, не я, конечно, сотворил,
Но я их посадил и получил в награду всходы!

Долго любовался на маленькие нежные ростки,
Что пробивают собой землю,
Стремясь быстрее к солнцу, свету!
Неся с собой загадку чуда и доставляя красоту!

Казалось, все уж хорошо.
Но странные различья наблюдал меж днем и ночью.
Когда ночь темная тяжелою росою упадет на землю,
В его душе рождался страх - невидимый и непонятный.

Жег сердце, нагонял тоску, скулу сводил.
По телу пробегал он мелкой дрожью,
В него вгоняя жуткий холод так, что немели руки, ноги.

О, эти страхи, кем даны?
С рожденья ли поселены в душе?
Иль сами мы  неосторожно приобрели уже в дороге.

Из зерен тех в глубинах душ
Годами поросль дают, что б в час ненастный
В воображениях предстать как лик ужасный!

Но путь есть путь, его пройти нам суждено, не зная, в аду ты иль в раю,
А может, сразу в двух местах стоишь, ногами упираясь.
Уж так устроен человек, коль захотел не плоским быть
Две крайности познать обязан.

В дому том, где Володя жил, происходили чудеса,
Им не испытаны доселе.
То скрипнет пол, тяжелой поступью задетый,
То дверь откроет не спеша.

Однажды утром, просыпаясь, на картине увидел он лицо.
Мужчины - незнакомца с бородою, смотрящего с улыбкою на него.
Владимир всматриваться стал.
Рассмотрел его черты - лицо худое, волос длинный,
Глаза улыбкою блестят, как будто что сказать хотят.

Поднялся,  к картине подошел.
На ней он увидал лишь Левитана дуб осенний.
- Ну, надо же, - промолвил, - кому ведь рассказать никто и не поверит.

Но не боялся он, ни домовых, ни звуков.
Знать была у дома история своя.
Другой природой обладал тот страх его, словами и не скажешь.

Но день грядущий настает и тьму ночную
Свет божий разнесет на пыль,
Собой украсит этот мир, надежду в сердце поселит, теплом лучей благословит.

Меж тем Володя планы строит,
Задумал сад свой посадить и виноградник завести.
Сорта старинные искал, что Симиренко описал,
Чтоб вкус забытый тех плодов вкушать
И наслажденье получать, что им взращен был этот плод.

Копая грядку для цветов, он обнаружил там кротов,
Во избежание вреда гостей непрошенных собрал,
В ведро сложил и собрался их отнести, но удивился, как кроты
На краю гибели возможной когтями роют!
Продолжают свою задачу исполнять, они не могут не копать.

Вот создания, что в них заложено Творцом, не духом, телом ощущают,
И исполняют назначение,  не сожалея, не ропща.
Лишь человек, имея выбор, данный Богом, все бродит в поисках себя.

Но если человек, то часть Творца, по образу подобию им создан.
Не в том ли суть его, чтоб созидать!
Природы чудо изучать и вместе с ней, не вопреки,  не повергая реки вспять,
Творить и создавать прекрасный сад свой на земле!

Не оттого ль душа страдает, что наблюдая красоту,
Сама не может созидать, Творца идею продолжая.
Так размышлял Владимир наш, рука в работе, ум свободен.

Неспешно протекала жизнь его,
Работа, быт, к нему он постепенно привыкал.
Парным питался молоком, что по утрам соседка оставляла у ворот,
Картофель, свежее яйцо, овощи на грядке, какие сам взрастил.
Карась с реки, малина, ягоды с куста, дары садов, вода с колодца.
Простая деревенская еда пришлась по нраву, вкусней ее и не едал.

Дни шли за днями, прошло и лето, уж осень золотая подошла.
Журавли клином отлетели искать тепла в чужом краю.
Листва на дереве пожухла, ветер, дождь, грустит природа.
Взгрустнулось и Володе, не каждый долго может быть один.

А тут племянница его, что в городе жила, второго сына родила
И просит быть ему отцом духовным.
Что б в церкви сына окрестил, обряд крещенья посетил,
Ну и, как водится, на празднике побыл.
Не смог он отказать, поехал. Давно уж малышей не видел.

Чудо из чудес, рожденье человека, венец творения Природы!
Кто дал себе за труд понять, тот видит, что суть рождения в его глазах.

С трепетным волненьем и восхищенным преклоненьем
Володя на руки взял малыша:
- О, Божий человек, последним ты пришел, еще и истина для тебя не скрыта.
Поведай мне, что там, живут ли души там в раю, иль то мечта шальная человека!

Ребенок лишь смотрел, но так внимательно, как будто сам он изучал.
Иль что спросить хотел, иль отвечал, да только не понять, забыт язык, утерян.

Глаза ребенка отражали чистоту небес, а тельце так забавно пахло молоком,
Что наш герой забыв о всем, носился с этим малышом, не мог ним насладиться.
И все рассказывал ему как он удил, а кот  его залез в садок и  рыбу утащил.

Потом увидел старшего  их сына,
Сидел он за компьютером, играл в те игры злостные,
Что души детские уводят из мира истины в иллюзии всепоглощающей тьмы.   

И сразу изменился он в лице, как будто сбросили его с небес на землю.
Добавил с болью:
- Ну что ж малыш, расти пока,
Пока система не превратит тебя из человека божьего в раба.
Родным сказал: «Что дать смогу, что отвечать, я сам растерян!»
Немедля  распрощался и уехал.

Опять вернулся он в деревню.
Не скажу, что образ жизни здешний уже не нравился ему,
Но одиночество давило и вызывало в нем тоску.
- Что делать, - думал он, жить в городе как прежде уже я не могу,
А оставаться здесь, в деревне, так одному невмоготу.
Пора уж строить жизнь свою.

Увы, такое раздвоение смущало многие умы,
Пока свой путь еще не ясен, покоя сердцу не обрести,
Бредешь в отчаянии найти, а цель уже видна,
Коль есть посыл решенье будет.
Не место выбирал - себя, подспудно знал - в единстве сила.

Выбор своего пути во многих сказках осмыслен,
Не обстоятельства влияют, к чему ты сам сейчас готов.
Что происходит с нами внешне – суть отражение работы внутреннего сердца.
Твой дух вокруг себя  те обстоятельства слагает
И путь единственный – твой, тебе же сам и выбирает.
Другое дело, мы не слышим, не умеем слушать,
И соль сомнения порой разъедает душу.

Зимою часто так бывает, когда не видишь солнца долго,
Нахлынет вдруг печаль - плутовка
И в бочку собранного меда таки подсыплет ложку дегтя.
Время много оставалось у него на размышления,
Зима в деревне – время спячки.

С утра вставал, дрова рубил, тропу от снега очищал, днем печь топил, еду готовил.
Так был устроен его быт, но он его не тяготит, напротив,
Песни напевая, старался свой украсить дом, создать приятное для взора,
А может просто занимая себя от мыслей о другом, больном,
Что вспоминать уже не стоит.

Что б ни скучать, Володя песни начал сочинять, нельзя сказать, чтобы умом.
Те песни сразу видел он, в картинках, что рождались в голове.
Затем и музыка сама собой звучала в тишине.
Как будто то не он, а кто-то для него придумал.
 
Писал о том, что чувствовал сейчас,  что видел вдалеке и что душою волновало.
Замыслил сочиненье написать, на бумаге передать те звуки, что рождались в нем,
Пока что робко неосознанно и сам понять не мог о чем. 
Вне его та музыка была пока, лишь сердцем ощущал ее потоки.

Владимир сам был удивлен, откуда страсть такая в нем вдруг пробудилась.
Пригодились знания, полученные в школе.
Где, по настоянию мамы, играть учился на баяне.
Вначале, что б ни приставали, потом понравилось ему.

Хотя давно уж не играл,
Баяна в руки и не брал, да и забыл, где он хранится.
Другая жизнь была, дела, заботы, другие увлечения.

Здесь, вдали от всех, кого он знал, с кем много лет дружил,
Вдали от мира своего.
В глухой тиши, в чужой избе вдруг захотелось петь ему!
Не потому ль поет, что счастлив.
 
Тогда кто скажет, что ж такое – счастье?
Души полет, или когда уж нет забот,
Или когда уют в дому, твоя любовь с тобою рядом.
Но нет основы у него, а чувство счастья возникает.

Не раз Володя сам себе вопрос дает, как объяснить, что вроде повода и нет,
А ощущение само в тебе присутствует, оно не жаждет для себя других условий.
- Боже! Да возможно ль это?
Знаю, я не счастлив, по разуменью своему. Но ощущает сердце – счастье!
Что я имел, все  потерял и нищий я на самом деле, но ощущение души – богат!

Я один, но я не одинокий, я  ощущаю, что наполнен,
И чувства мои радостью звенят, но в них же кроется мой страх.
Я раздвоен, единого в решеньях нет и в мыслях полный кавардак.

Такие размышления витали в голове его,
Насколько все было другое и незнакомо для него.
Неоднозначно, переменчиво, но все же, так изменило путь его!

Другие мысли появились, и ощущения и чувства и даже сны были иными.
Уже не фильмы-сны смотрел как зритель, а был участником событий.
Ходил, гулял по городам,
По тем местам, где он бывал, иль не бывал, но точно знал, что был когда-то.

Мог видеть, рассмотреть, потрогать,
Поесть и слышать вкус еды, попить и жажду утолить,
По аромату отличить знакомых.

И видел в зеркале себя, себя другого.
Его же тело, руки и лицо, глаза лишь удивили,
То были не глаза, казалось, звезды в них ожили.

Иль вот еще:
Какой-то там алтайский маг  решил над ним провесть обряд,
Чтобы его, мол, окропить, от злого духа защитить.
Притащил большую голову быка, вся окровавлена она,
Но надо было сверху лечь, что б маг над ним мог заклинанья спеть.

Когда ложился на быка, попала кровь в его уста.
И вкус той сукровицы сна
Володя знал еще полдня, когда проснулся.

Такие сны его смущали, подолгу думал он над ними,
- Где я есть, -  себя он вопрошал,
Во сне ли я живу,  иль сплю я наяву? Что за сны?
Судьбы ль предвестники они иль отраженье дня.
Разгадки снам не ведал он пока,
Не знал, но чувствовал, то перемены в нем идут, да вот к чему они придут.

Длинны зимою вечера, сидел за книгами тогда, к наукам многим потянулся.
Все знать хотелось, как устроен мир и кто он в нем, зачем пришел.
Открыл Володя для себя Вселенной мудрый разум, где знания хранятся обо всем.
Вопросы задавал и получал ответы, как будто те ответы были в нем.

Меж тем зима уже уходит, весною наполняются ручьи.
В журчанье их слышны мелодии движения, что разгоняют сновидения зимы.
О, чудо пробуждения природы! Все тайны мирозданья в том заключены,
Когда из ничего вдруг прорастает семя и дарит миру первые ростки.

Стволы деревьев с черными ветвями, застывшие в пространстве тишины,
Вновь наполняет скорое движение проснувшимися соками земли.
Пройдя сквозь кожу дерева, потоки воскрешения рождаются в цветах,
Собой являя красоту, и расточая аромат, как плод любви земного и небесного творения.

С весною вместе человек душою оживает.
Цветенье трав, журчанье ручейка, как в зеркале, в себе он отражает.
Лучами солнца к новой жизни свое дитя Природа насыщает.

Владимир ждал весну как утро дня, как ждет влюбленный первого свидания.
Как ждут, пожалуй, только лишь любя, всем сердцем открываясь мирозданию.
И в первый же денек погожий он окна распахнул,
Чтобы вдохнуть весенний воздух свежий, пустить его в свой дом.

В стремительных лавинах той весны он задохнулся от восторга.
Не смог сдержать порыв души и  выпрыгнул в окошко.
Раскинув руки, он бежал навстречу солнечному свету и аромат весны вдыхал.

Смотрел он в небо, где облака в причудливых виденьях расплывались. 
Переживал энергии струи, что поднимали и несли его куда-то вдаль и ввысь.
С восторгом малого дитя он мыслью несся в облаках,
И чувство новое рождалось у него.

Внезапно познавал всю мощь потоков неба и солнечных лучей, что были рядом.
Тепло от них и радость несказанную и счастье оттого,
Что ощущал себя единым со Вселенной целой.

Сказал:
- О, Господи! Так это все мое! Несметные богатства меня здесь окружают.
И этот мир чудесный мне принадлежит, по сути моего рождения!
Все это ты мне дал, мой Бог и мой Отец!

Глупец, плутал я в хитростях плетенья кружев, что окна закрывали
И даль мою и путь мой от меня скрывали!
Все, чем я болел, страдал, лишь путаница собственных созданных мной мыслей?!
О, Боже! Неужели я мог так заблудиться!

А у меня есть все - руки, ноги, голова и то богатство что со мною и во мне,
Вот оно -  тут, рядом, которое никто и никогда отнять уже не может!
Прости, о, Господи, что я был глуп, роптал и унывал, тогда как ты
Мне все это давал, и каждый день питал, чтоб я, твое дитя, мог выжить.

Но если так Природа однородна, как Сущий есть один.
И только чья-то мысль создать смогла ту форму, в которой я и нахожусь?
Но в ней теперь и мысль моя, так значит, я себя таким и создал?!

Своею мыслью поддерживал ту форму горести убогости такой,
Лишь для того, чтоб скрыть, что я не я? Не тот, за кого себя я выдаю?
О, как я глуп! Прости Отец, благодарю тебя, что выбрал.

Возрождение – наверное, то слово,
Которым можно описать Володи состояние сегодня.
Тот миг, когда он испытал свободу и зависимость одновременно.

Принять и отдавать и слиться воедино со своим началом.
Заключить в один момент два разных свойства человека.
Увы, не каждому дано познать.

То чувство было для него как озарение, как ключ к сознанью бытия.
Как путь для выхода себя из многолетнего больного тупика.
Да путь не будет в никуда, теперь лишь цель ему нужна.

Но у него была мечта, что жизнь его пустую смыслом наполняла,
Мечтою той был окрылен, не мог и думать ни о чем, покоя не давала.
Он видит сон: там, на горе высокой стоит прекрасный храм.
Орфей когда-то в нем мелодии свои на лире воспевал.

Дорога длинная прямая ведет к нему, казалось небольшая.
Володя начал подниматься, он знал, свершится там его мечта.
Нелегок путь тот - шаг за шагом, гора становится все выше, а дорога круче.
И понял, не дойти ему до этой вышины, нет сил подняться.
На полпути остановился, обернулся, чтоб вернуться.

Тут Мастер, что знаком во сне, идет под  гору, да так легко, свободно.
Володя улыбнулся, мол, не могу  идти, уж нету сил, устал.
Но тот идет все дальше в гору и видно, что дошел.
Володя вниз начал спускаться, дорога вдруг обледенела, скользкой стала.
Хотел он съехать, да застрял, ощутил, как голыми ногами прилип ко льду.

Знать не время, плоду и то ведь нужен срок, чтобы созреть.
А днем ходил все размышлял:
- Что ж должен сделать, иль понять?
Задумался, потом забыл, отвлекся.

Весной работы много в саду и в огороде,
Деревья побелить, вскопать вокруг, на грядках семена посеять.
Работал, наслаждаясь цветами первыми  своих трудов, вдыхал их аромат,
Мечтал, планировал: здесь  - райский сад создам, там - новый дом построю.

Потом подумал:
Для кого тот дом он будет воздвигать, кто жить в нем будет?
Опять тоска его взяла, что нет семьи его пока и неизвестно, будет ли.

Чтоб разогнать свою печаль он в лес пошел, грибов набрать.
Любил он по лесу гулять, шуршание листвы ногами ощущать,
Птиц голоса распознавать, да белок прытких наблюдать.
Идет с корзиной, напевая, мелодию, что в голову пришла.

Вдруг слышит, плачь, оглядывается, видит: стоит ребенок – девочка в саду,
За деревом – березкой прячась, худая, в грязном платье, стоит и плачет.
Володино сердечко защемило, к ней подошел, словами обратился:

- Что плачешь, девочка? И от кого ты прячешься в саду?
Обидел кто тебя, скажи? Иль потерялась, где живешь ты?
Дитя испуганное замолчало, не плачет, но молчит.
- Какая худенькая, кушала ли ты сегодня?
- Да, мама мне наутро хлебушек давала, стаканчик молока и все. Дядя, есть конфетка?
- Нет, милая, с собой я не ношу. Пойдем, я накормлю тебя, уж чем смогу.
- Нет, дядя, с тобой я не пойду.
- Боишься ты меня? Не бойся, тебя я не обижу!
- Нет, не тебя боюсь я.
- А кого же?
- Боюсь я папу своего, он маму бьет, меня ударил.
- Тебя твой папа бьет?! Но как же это, что он не родной тебе?
- Родной, но пьет, и пьяный нас с мамой бьет и выгоняет. Ночуем мы на улице тогда.

Из дома, что напротив, послышались гласа и крики.
Голос женщины одной ту девочку позвал:
- Настя! Настя! Ты где, паршивица, иди домой!
Девчонка задрожала, Володю за шей обняла, к груди припала.
- Спасите меня дядя, я не хочу домой!

Меж тем та женщина увидела дитя, а рядом с ней Володю.
Подходит к ним, и девочку пойти за нею просит. А к Володе:
- Ты кто такой, свое дитя имей и обнимай.
Пусти ее, не то я мужа позову, Уж он тебе задаст, не спросит.
Девчушка, малое дитя, к мамаше подбегает, за ноги ее обняв, словами умоляет:
- Мамочка, прошу тебя, не трогай дядю, он хороший!
- Пойдем домой!
- Нет, мама милая, я умоляю, не надо к папе, не хочу домой!
Мне страшно! Мамочка, постой! Давай мы к дяденьке пойдем, к нему домой.
- Чего удумала! Пошли, я говорю, не то сама тебя поколочу!

Володя не вмешаться уж не смог:
- Зачем Вы обижаете дитя? Она хрупка, напугана,
Мала еще, чтобы понять разборки ваши с мужем.
Отпустите, пусть поиграет здесь, пока все успокоится, тогда и заберете!
Не слушая его, она уходит.

А девочка, о, милое наивное дитя, все упирается, Володю просит:
- Дяденька, спасите Вы меня!
Володя подскочил, за женщиной погнался, стал вырывать из рук ее ребенка.

Тут муж на крики вышел, огляделся, не спрашивая, так Володю двинул,
Что тот к стене прилип, корзину уронив.
Потом поднялся. Прочь пошел.

Дерзнул во гневе к Богу обратиться словами страстными:
- За что, о, Господи, ты наказал дитя?
Иль не чиста она собою или грешна перед тобой?
Где справедливость та твоя, коль слабый телом терпит боль,
А сильный зло творит без страха наказания.

Всещедрый, всемогущий ты, так раздели добро и зло
И покажи нам, что есть что, не мучая и не играя с нами.
Любовь, сказал ты, может все, я должен был смолчать?
Или как жесткий сердцем пройти дорогою своей,
Не вмешиваясь, не нарушая твой удел для них?!

Невинное дитя она страдает, и я с ней вместе нахожусь
В слезах от боли и тоски, кипя от страсти наказания.
Так утоли мою печаль, ответь мне, коли я не прав.
Ну почему Отец один, а люди все  такие разные!

Всели любовь свою в сердца, теплом нам душу отогрей
И выведи из пут страданий.
Из тьмы, окутавшей умы и пелены, глаза нам застилающей. 
Рыдая, он упал и обессиленный заснул.

Наутро следующего дня копать свой пруд он принялся,
Работой истязал себя, что бы ни думать и не знать ответ на свой вопрос,
Который он найти не мог иль не хотел искать.
Протест и гнев свой в истощенье тела загонял,
Вину свою он ощущал, просить прощения не смел.

Ответ Володя, как всегда, в потоке сумрачных видений ночью слышал.
Бредет по городу во сне, где раньше жил, работал.
Тот город темным предстает, и люди в панике бегут,
А кто-то магазины грабит.

Вдруг слышит голоса: «Вода отравлена!»
И люди вторят голосам: «Вода, вода!» и видят миражи воды вдали,
Туда бегут и попадают в пропасть.
Володя к краю подошел, заметил черную дыру.
Огромною воронкой бездна крутит.

Чуть поодаль, в саду зеленом белеет домик небольшой, за деревцами прячась.
Посреди двора шумит колодец, чистая вода блестит в ведре при свете дня,
Но люди пробегают и не видят.

Стал звать, кричал и за руки хватал:
- Да вот вода, сюда, сюда!
Никто его не слышит. Устал кричать, побрел назад.

Пустынны улицы вокруг, и только ветер воет.
Да кружит и разносит бумаги-деньги,
Что кругом по краю мощеных дорог как мусор, кучей брошены.

Нагнулся, поднял ворох знатных тех бумаг, сказал:
- И это вам я день за днем всю жизнь отдал, что б все иметь!
Не хуже, лучше, чем у всех,  что б дом мой был.
И друг стальной на зависть зрителю волной зеркальной отливал.
Одежды модные желал, еду красивую скупал,
Себя не помнил, все считал, зря только время потерял, семьи не создал.

Где все богатство то сейчас?
Куда ушло и для чего теперь оно, в том нет нужды.
Я верил, поклонялся вам, но из-за вас же потерял, все, что годами собирал.
В досаде бросил, потоптал и прочь быстрее зашагал.

Внезапно видит дом большой, заполнен дом тот до краев людьми больными.
А в небе кружит вертолет, людей больных еще везет,
И не один он, вот еще, да много так, не сосчитать. 
А люди стонут и зовут, но нет для них свободных рук.
На лицах маски и тела закрыты полностью, рука одна торчит костями.

Увидели его, к нему ползут, рукой дотронуться стремясь,
От боли корчась все кричат, но знал Володя, что заразны.
Бежал он в ужасе стремглав, в ворота храма забегал и там укрылся.

Проснулся ночью и не смог сдержать он страх и в сердце боль
От вида жуткого во сне.
В поля бежал и в стог упал и там малым дитям рыдал,
Пока не выбился из сил.
Не помнил даже как уснул, иль не уснул, а лишь в беспамятстве лежал.

Очнулся на заре и окунулся он в туман, что над рекой стоял.
И слышит пенье птиц, и аромат вдыхает трав и звукам пробужденья внемлет.
Всплеск воды, крик петуха, собаки лай вдали,
Мычание коров на пастбище идущих, окрик пастуха.

Наблюдал, как солнца луч собой туман белесый пробивая,
Все осветил вокруг. И в каждой капельке росы как злато засиял.
Весь луг наполнился сверканьем дня,
Где каждая травинка жемчугами заблистала,
И солнце летнее огромным красным шаром вдали над озером восстало.
И музыка звучала в голове, то музыка земного пробуждения.

Поднялся,  как всегда, пошел осматривать свой сад.
Какая радость созерцать свой первый плод, что выращен в трудах!
Наблюдать, как семя – малая песчинка  дает свой первый лист,
Такое хрупкое дитя от дуновенья ветерка веточкой колышет.

Проходит время и дитя, что каждою зимою умирает,
Весною возрождается опять!
И на твоих глазах из малого дитя в прекрасное творенье вырастает.

И вот уж деревце полным полно листвы
И ветерком затронутые лепестки
Душистым ароматом цветов своих твой сад и душу наполняют.

Владимир  созерцал кругом себя Простор прозрачно  голубой.
Мельчайшая частичка большого океана его теплом и солнышком согрета!
- Вот вечность, что во всем тысячелетьями живет! Войти в нее и испытать,
Что ты с ней – целое звено,  мечта любого человека!

И замерла Володина душа в желании войти в Тот мир.
И ощутить себя Единым со всем пространством этим.
- Ведь та же жизнь идет во мне, меняясь, оживая, умирая.
Я часть ее и жизнь во мне причастна к океану.

Тончайшей оболочкой отделена моя душа
От вечности души Вселенной.
Войти в нее и ощутить наполненность и ценность жизни.

Любовь – всепоглощающая широта и глубина энергии ее
Мое пространство заполняет.
Вера – вот мост, соединяющий миры,
Мой, что сомнений полон и вечный мир Любви,
Где жизнь  осознанна  и совершенна.

О, Боже, как иногда слова так бесполезны,
Ведь вера – не дела и не поступки,
А ощущение тепла и чувство полного до-верия.

Когда сомненьям места нет
И расширение пространства бесконечно!
И в этом истинная жизнь, Творцом задуманная для меня!

Что Я могу?! Лишь жалкий человек без веры и любви в сомнениях живущий,
Но моя душа, как часть души Вселенской, и вечна и пространством бесконечна!
Да, Я могу ту вечность созерцать,
Вниманием своим и взором до каждой звездочки достать.
Согреть теплом души своей чрез взор мельчайшую частичку большого океана.

О, этот мир! Как близко оказался он ко мне, как рядом!
Как долго я блуждал, плутал в мирах, что б до тебя добраться!
И, глупый, как же я не знал, что ты со мной всегда был рядом!

Господи! Позволь мои познанья донести нуждающимся так в Твоей Любви
Чрез музыку, слова и ощущения,
Что мир Твой – Есть! и он не пустота, не где-то там,
А просто здесь он, просто рядом!
И был всегда! Лишь взгляд направь,
Внимай – простор и вечность, Что вокруг тебя!

И верою своей сомнения отбрось
И мир твой, истинный и настоящий
Откроется тебе.

И ты поймешь, что каждый человек,
В вечных поисках по земле идущий, он ошибается!
Нет, не богатства и не власть ему нужна,
А полное и безграничное ПРОСТРАНСТВО!

Сентиментален он! –
Придирчивый читатель скажет.
Ведь жизнь груба и на земле в борьбе Природа выживает.

Да, разные миры вокруг Пространство заполняют.
Но выбор твой, какой из них ты собственным считаешь!
Куда свой взор, внимание свое ты направляешь,
Там и найдешь себя, и путь свой ты познаешь.