Он был последним шансонье

Он был последним шансонье в стране советов,
После него, в ней были только барды.
Тайн не скрывал, не открывал секреты,
Играя с властью не крапил он карты.
Он жил навзрыд, и не любил уродов,
Народ в его стихах себя увидел,
Он, просто, сам был этим же народом,
Так же любил, и так же ненавидел.
Да, много было создано и спето -
То что сейчас мы с грустью вспоминаем.
Он из последних сил хрипел об этом,
Срывая связки, душу обнажая.
Бравурных маршей и любовных трелей,
В то время было много с перебором.
Он неформат провластных менестрелей,
Ложивший на их мнение с прибором.
И постепенно от его вершины,
От андеграунда совдеповского рока,
Мы оказалися на дне пучины -
Где рифма - это сложно, это - плохо.
Он неформатом был тогда для власти,
Но для людей был близок и доступен.
Сегодня не поэзия часть страсти -
Хорей для молодого мозга труден.
Когда то рок ругали вдохновенно,
Сейчас же эти тексты откровенья.
Только плевать народу откровенно,
На мысли прошлого им поколенья.
Чем  проще текст, тем проще пониманье,
Чем меньше слов, тем меньше странных взглядов.
И зря мы ищем в текстах созиданье,
Мозг молодой порожняком грузить не надо.
Семеныч,мы когда-нибудь вернемся,
К тем Образам, сравнениям и рифмам,
Если мы сможем воспитать, не разобьемся,
Вместе с потомками на современных рифах.