моей бабушке ивановской александре и всем, пережив

900 только дней.
А часов?
А минут?
900 долгих дней идут
По холодной Неве,
По гранитам, от голода сгорбленным.
Словно вырубленные изо льда,
900 голодных, блокадных,
Зажатых в кольце врага.
Всё туже и туже блокады кольцо.
И пояс всё ниже сползает к бедру.
Но проснись, Александра!
Твой Ленинград болен и тяжело.
Невский в трупах.
Вырезают на суп
Грудь или бедро.
Словно волки, догнав на скаку,
Переламывают коню хребёт.
Это голод лезет из дыр и щелей.
Даже крысы, как куры, пошли на  убой.
Но вставай, Александра!
Стоит моя Родина над тобой.
Не привыкла ты падать в беде
И растрачиваться по мелочам.
По Исакию бьют – по тебе.
Ну-ка, Саша, ответь палачам!
Не кончала университета,
Не вступала в РКПб.
Ленинградкою встала Саша,
Вопреки смертям и войне.
Петропавловской крепости твёрже стен
Эти люди гранита и бронзы,
Словно мужества монумент.
И встаёт обессиленный город,
Множась силами рук худых.
И выходит усталый город.
Хоронит павших, будит живых.
Если бы ты не встала;
Если бы ты сдалась;
Если б изголодалась;
Если б не дождалась;
Если бы ты растерялась;
Не устояла вдруг,
Задохнулся бы он обессиленный
В блокаде свинцовых рук.
Капителями и колоннадами,
Словно в небо подняв рога,
Ленинград, ощетинившись шпилями,
Уберёг красоту от врага.
900 долгих дней. И ночей 900,
Как кошмарный сон. Над Невой
Александра, как ангел крылатый летит,
Заслоняя город собой.