Когда киот устанет от лампад, и по углам предательски засвищет, командирован в этот непрогляд, какой-то волей - злобной? или свыше? - уснувший попик сдержанно всхрапнет, и выронив истерзанные четки, откроет глаз. И в образах нечётких святое преступление мелькнет и растворится, что кадильный дым, горчающий, хоть изначально сладок - к чему руке выглядывать из складок злаченой ризы - зрячему за ним не видно уж по сути ни черта, что писано кириллицею древней. Из тела камня выступит вода. Взгремят грачи над божеской харчевней.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.