вполголоса за отсветом весны

вполголоса за отсветом весны
снуют по стенам сумерки, слова
сквозят в ночные стёкла за метелью,
темно...
ты скучен и уныл,
рецепт свободы прост, вставай,
пустые зеркала тебе осточертели,
разбей окно,
вдохни в себя распахнутые бездны.
ещё не смерть, но и не жизнь уже,
лелеять и блюсти
былых потерь покинутые гнёзда,
сегодня в ночь - ни капли о душе,
ни мысли о растроганном - прости.

и голос свой не половинь,
на плахе чувств его сочтут за ложь...
и никого,
и продых в строки скомкан,
они уже не письма о любви,
не веер сумрачный за мраморной листвой.
ты одинок лишь тем, что ты живёшь,
что перебит, но, всё-таки, не сломан,
и неостановим
пред волчьей пропастью зимы,
что разошлась по зеркалам туманным
у края тьмы,
смертельные залечивая раны.

не верь тоске, что снова над душой,
воистину - в любви ни тени смысла,
ты болью превзошёл
своё не до - в её сейчас за после,
отринь
от нудных состояний слов про жизнь
и понимай, чем ты расцвел внутри,
не строй из пустоты неотрагизм,
ты знаешь, что едва ли будешь понят,
и свет никак не будет отразим -
какая, к черту, тьма
случается с тобой и долго помнит,
как больно пишется - война,
тюрьма,
один.

забудь свой крах и ничего не жди
от тусклых ожиданий,
всё было, как нельзя, к тому же правдой.
сегодня ты от скучных расписаний
далёк, плесни немного яду
в живое восприятье не-себя,
вполшаге ночи от не-бытия,
коснись
молчания земли, ещё не плаха -
да,
вот только меньше времени на жизнь,
вдоль правд о ней мерцают города,
в прицеле страх, пустуют миражи
за горным эхом -

ты помнишь, как оно в тебе разбилось
на жгучие осколки,
на тени снов
в печали увядающих цветов,
как сыпала осенняя рябина
остатки неба на сгорающие строки,
как ветер пожинал холодный пепел
во мгле тебя
и выл в разбитом небе -
то был не сон, но и едва ли явь
вчера коснулась зимнего дождя
и выдумала холод,
заброшенным в отчаянье, словам,
что подчиняют ночи белый шёпот,
и небо снова стынет по щекам,
и ты - один...

а где-то за весной грустят дожди,
вплетаясь в звон последней электрички,
звучат по травам
последние шаги у чёрной речки,
в "крестах" цветет отравленная правда
с этапных писем, горькая луна
в сиротке первохода-пацана
слегка бодрит..

чернеет мрамор, на снегу лежит
то, что вчера ещё цвело в теплице,
и слёзы матери листают миражи
за стенами больницы,
и правда, молча, катится с ланит,

и боль твоя - то молча, то навзрыд,
скребёт незаживающие раны,
впиши
в седую ночь цветущие поляны,
а строки не бывают без души,
не падают с ресниц в ночную дрожь,
покуда веки
небу не сомкнешь -
там всё, что ты опустошил
в разлуке.

но хватит знать
себя на грани тех опустошений
среди зеркал, тебя не отразивших,
ты болью превзошел ту благодать,
где прошлые тоскуют отраженья
тебя любивших.

темно,
и тишина вдоль берега разлита,
зашторенное в прошлое окно
разбито...
сквозит весной в палату номер ноль,
ночь ластится к душе и беса дразнит,
какая, к черту, боль
вполшаге к пониманию не-жизни
тебя сейчас заставит повернуть,
какие, к дьяволу, смертельные болезни
души твоей коснутся,
забудь
о правде, что так больно ранит сердце,
и подтасуй к игре пустую фальш,
перемолчи себя своим не-словом,
закрой глаза, вдохни тоску и блажь,
коснись себя земного
дотла...

вполголоса у черного стекла
ты гладил небо с тихого причала,
о чём-то искреннем в тебе душа молчала,
ночь ей приснилась в белом неглиже,
а ты без сна
сегодня как-то слишком чёрно-бел,
поспи уже,
никто не бил
окна.