Циприан Камил Норвид. Видение

ВИДЕНИЕ
(фантазия)

Добра себе желаем,
а недопонимаем,
как удержатся до засеки, 
чтоб не пришлось скрести сусеки.

Ян Кохановский

      
«Под жаворонка в голубом вставал я–
и жизнь любил, аврору мою в алом,
а вот я чем-то смутным неутешен:
юна, заря что на погосте старом
так, словно аромат фиалки смешан
с кадильным чадом– фимиам с нектаром.

«Конфуз каков– в засонье волооком
в застолье красном чудная девица
мне молвила, цветы в росе зернистой
в руке держа– и вмиг смешавшись смолкла,
дабы ухмылкой гадкой искривиться–
и нехотя продолжила беседу–
моя ль погибель, прелесть за обедом.

«Ну чудеса! Ещё вчера я грезил,
любил весь белый свет и верил!
Моя потеря!
И вот?.. Печален– чем? Роптать же не годится!
К прекрасному взову– мы-то не порознь.
Любовь моя! Мечта! Милости просим!..

Зову– и тишина в ответ так, будто
они усопли обе этой ночью–
и погребли их только что– до утра,
как между прочим–
и в трауре зарница...

Нет, прочь. Фантазий вовсе не желаю:
есть в жизни нечто большее, чем эти
игрушки дикие– то добрая, то злая...
Должно быть: ведь слезой углавье метя

так, словно тайно лепестки роняя,
созревшие глаза мои не знаю
проклюнутся чем: если грустью этой–
осенней вслед безудержного мая,

пустой, бесплодной что мои утехи,
за коими ношусь едва не с люльки,
то вырву поросль ибо не для смеха
я на столпе позорном жизни-клюки

от мира жду чего-то, что распятый–
пощёчины от ката».

Над порослью густою, весь неможа,
побледшее как бы в истоме боли,
юнец воздел чело с тавром печали–
и чуть не плача оглянулся с дрожью:
немела ночь, туман лежал над полем,
рогатый плыл в серебряном мочале.


НЕВЕДОМЫЙ ГОЛОС(поёт):

Стоит дождику пролиться,
прянуть радуге над гаем,
бегом в венчике из лилий
майским лугом пролетаю,

кругом поле обегаю,
по-над озером вербовым
юркой ласточкой порхаю:
уголок бы для гнездовья.

Мава, я и птаха точно–
и полётом, песней равно
с жаворонком спорю рано,
с соловьями–тихой ночью.

И цветы, и птичьи хоры,
пущи, заросли, лужайки
и потоки, и озёра
все мои, дружны русалке.


МОЛОДЕЦ:
Что это? Ой ли поздней ночью
неймётся одиночке?

НЕВЕДОМЫЙ ГОЛОС:
Ха-ха! Не ты ли больно одинокий
взывал к возвышенной игрушке только
«усопшей»  и «до утра погребённой»–
вот и она, игрок, с земным поклоном.


(тишина)

«Послушай-ка! Что маковой головке
листок атласный я, твоей соседка,
благие грёзы навеваю ловко,
покуда молод ты– твоя заметка.
Русалка– грёза молодцев беспечных,
я с детской жаждой то и дело клянчу
слезинки, вздоха– вам с подачкой легче–
невинных, не иначе!

Я вздох вдохну, слезинку спрячу в горстку,
хоть ветку напоить– зазеленеет,
распустится вдруг завязь почки– с нею,
проснувшейся ко мне, играю просто...

МОЛОДЕЦ:

Довольно глупостей! Так занемог я,
не до игры: неясное предвестье
внушает сердцу смутную тревогу
без нежностей.

МАВКА:
              Ха-ха! Ты о невесте:
года свои жалеешь, тоже скряга!
Вся жизнь твоя неполное столетье,
для вечности ничто, скрижалям– сплетня,
твоя единственная– по ветру бумага!
Играючи спою, а ты поплачь, бедняга.

Стоит дождику пролиться,
прянуть радуге над гаем,
бегом в венчике из лилий
майским лугом пролетаю,

кругом поле обегаю...

МОЛОДЕЦ:
Исчадье, прочь на милость!
Мне одному,  без ласк твоих слащавых,
предчувствие величье обещает:
росток его из сердца устремился!..

МАВКА:
Ну оставайся, сам к себе жестокий,
да не жалей о выборе, поскольку
вдаль улечу– ночь примет озорную–
чтоб развести такие чуда-дива,
какие прочим мавкам не по силам:
моргну игриво, ручками плесну и
там, на лугу вскричу: «Бежать, цветочки!»–
и, корешки калеча, в одночасье
фиалки, розы, лилии помчатся
по буеракам, пустошам и кочкам,
сирень с погоста комья
потащит беспокойно...
Плещу себе и, на побег взирая,
пою от счастья, после приземлюсь– и
у стоп моих в безвестном захолустье
цветы врастут, с бегов не обмирая,
садовник смесь семян просыпал словно–
и проросли они, и зацвели, и
украдкой спросыпу взнесли головки
и, оглядевшись, станы распрямили.

МОЛОДЕЦ:
Лети, пустая нежить! Видишь: в дальней дали
блистает молния?! Ночное небо палит!
Сцепились рати, что приплюснутые змеи–
кусаются, чреваты ядом, насмерть созверея:
кикимора войны творит и правит так, что
 сам сатана порой не сдюжит и заплачет.
По лязг и рёв рычит она и начит: «Эй вы!
Кому ещё тут лавров?!»– и ярятся толпы,
и по-упырьи блещут-зырят исподлобья;
вперёд по трупам жадно хлещет челозмейво,
не по уделу неба, но сугубому землисто–
так, не иначе нестерпимо надобно им листьев!..

ЭХО:
 ... надобноимлистьев!..

МАВКА:
Ах, ты недобрый! Такое насказал мне,
что дрожь берёт! Любимый, на прощанье:
и мной, средь мавок высшей ведой,
неизлечим твой страшный недуг!
Не встретимся...

Листва оцепенела...
и грянул стонущий, утробный шелест–
и млел, кончался, вот и умер совершенно;
лещина встрепенулась как отпела–
и стало тихо-тихо...

Ярмо с души свалилось!
(Вскричал и встал как штык юнец, уже не мальчик),
Здоров я и могуч,– пусть слабый плачет,–
хоть нечто жуткое минутно мне приснилось,
и жар страданий в сердце моё выжег,
тем закалил– уж я смеюсь над лярвой,
и веры новой наполняю кубок,
каёмку золотую пригубляю
за счастье в жизни
с запевом купно:

О молодость, лети на  крыльях ветра
и солнцем воссияй над миром этим!

перевод с польского Терджимана Кырымлы


Marzenie 
Podtytul  Fantazja

Lecz tylko ze pragniemy,
Ale nie rozumiemy,
Czego sie trzymac, jako sie sprawowac,
Zeby nie przyszlo nakoniec bobrowac.

Jan Kochanowski


«Skowronek spiewal, ja o swicie wstalem,
I czulem zycie, i zycie kochalem;
Lecz teraz zgadnac nie moge, dlaczego
Ciezy mi niesmak, dziwnie pomieszany,
Jak won fiolka swiezo rozkwitlego
I pogrzebowych kadzidel tumany.

«Przykre wrazenia– niby, ze dzis zrana
Przy swietnej uczcie czarowna dziewica
Mowila ze mna i kwiaty zroszone
Trzymala w reku– i nagle, zmieszana,
Ucichla, smiechem wykrzywila lica
I pokazala kosci obnazone–
I znow mowila powoli, niedbale,
Jakby nic zlego nie stalo sie wcale.

«Dziwne uczucia! Dawniej ja marzylem,
Wszystko kochalem, we wszystko wierzylem,
Szczesliwy bylem!
A dzis?... Smutny– i czemuz! Precz to narzekanie!
Lepiej oto zawolam marzenia, milosci.

Milosc moja! Marzenie! Ja was prosze w gosci,
Prosze, wolam, a tutaj taka cisza wszedy,
Jakby milosc z marzeniem umarla przed chwilka,
Jakby wlasnie skonczono pogrzebu obrzedy
I dym pozostal tylko,
I dalekie spiewanie...

«Lecz mniejsza o to. Nie chce, nie chce marzen wcale,
Bo musi byc cos wiecej dla czlowieka w swiecie
Nad te liche zabawki, ktorych pragnie– dziecie...
O, tak, musi byc, jest cos– bo coz po zapale,

Coz po lzach, ktore nieraz w nocy zasiewalem
Mimowolnie, tak, jakby opadl kwiat zrenicy,
I oko sie zrobilo nasieniem przestalem–
Coz z tych lez wzejdzie? Jesli roslinka tesknicy,

Marna, bezowocowa, jako te zabawki,
Za ktoremi uganiam prawie od powicia,
To ja wyrwe, pogniote pierworodne trawki–
Bo przeciez nie dla fraszek, na pregierzu zycia

Rozpiety, czekam czegos od calego swiata,
Jak policzku od kata».

Wtem nad geste zarosle wzniosl mlodzieniec czolo,
Blade, jak mur, w ktorego glebokich framugach
Oczy, niby lzawice przepelnione, staly;
Mlodzieniec blednym wzrokiem spozieral wokolo,
A byla noc pogodna, mgly legly na smugach


GLOS NIEZNANY.
(Spiew)


Gdy po deszczu, po majowym,
Wstega teczy cicho splynie,
Ja w wianeczku lilijowym
Biegam sobie po dolinie.

Biegam, latam, kraze w kolka,
Po dolinie, po jeziorze,
I w glab patrze, jak jaskolka,
Gdy zimowe zwiedza loze.

Biegam, latam, dokazuje,
Czasem w ptaszka sie przerzuce,
Z skowronkami sie wykloce,
I –slowikom nie daruje.

Bo skowronki, i slowiki,
I lilije, i powoje,
I jeziora, i strumyki,
Wszystko moje– wszystko moje!...


MLODZIENIEC.
Co to jest, co za spiewy?– Czyz i w poznej nocy
Trudno jest byc samotnym?

GLOS NIEZNANY. 
                Cha, cha!– Skad te zale?
Wszakze niebardzo dawno wolale w zapale,
Ze czujesz brak nieznosny, ze pragniesz pomocy
Tych ulubionych marzen, «co zmarly przed chwilka,
A z obrzedow pogrzebu dym pozostal tylko...»

(milczenie)

«Sluchaj! Ty mie znasz dobrze, ja dla twojej glowy,
Dla mlodych mysli, zawsze dostepna i bliska,
Jako przy glowce maku listek atlasowy,
Majaczylam i blogie platalam zjawiska.

Jam rusalka-marzenie, to mlode marzenie,
Co, niewiadomo poco, z chciwoscia dziecinna
Nieraz zebrze u czleka o jedno westchnienie,
O jedne lze niewinna!

I westchnienia poslucha, i lze na dlon schwyta,
I zwilzy nia krzew suchy– az lisc sie prostuje,
Zielenieje– i mlody paczek wyskakuje,
Przeciera senne oczko– «kto mie wola?» pyta.

MLODZIENIEC.

Dosyc, dosyc tych cacek! Trudno mi, nie moge
Bawic sie, bo mam jakies silniejsze przeczucie,
Co odpycha pieszczoty, wzbudza nawet trwoge,
Ze juz nie czas.

RUSALKA.               

                Wiec kleknij, dumaj o pokucie,
Zaluj, zes przezyl chwilke! Cha, cha! Dziwny czleku!
Twoje zycie– to czastka tak zwanego wieku,
A wiek– sto lat; choc zginie, wiecznosc o nim nie wie,
Bo gdziez taka drobnostka moze ja obchodzic!
Cha, cha! Dalej, patniku! Zacznij placz rozwodzic,
A ja wzajem rozrywki bede szukac w spiewie:

                Gdy po deszczu, po majowym,
                Wstega teczy cicho splynie,
                Ja w wianeczku lilijowym
                Biegam sobie po dolinie.

                Biegam, latam...

MLODZIENIEC.
Precz, corko pieszczot i gnusnosci!
Ja nie chce mdlych rozkoszy– sam z soba zostane
I bede badal– sledzil– przeczucie nieznane,
Ktore wroslo w me serce– przeczucie wielkosci!...

RUSALKA.
No, zostan sobie, zostan, lecz o tem,
Azebys twoich szalow nie zalowal potem!
Zostan, a ja tymczasem polece daleko
I zaczne moje czary– bo tez umiem cuda,
Jakie stwarzac niekazdej rusalce sie uda.
Ja czasem mrugne tylko figlarna powieka,
Klasne w dlonie, zawolam: «Dalej, moje kwiatki!
Kto tez najpredzej biega!»– a wnet na przegony,
Przez zarosla, mogily, pola i zagony,
Rwa sie roze, lilije i pelzna blawatki,
I krzaki bzow wedruja,
Ziemie za soba pruja...
Ja zas wciaz klaszcze w dlonie, lece lotem strzaly,
Na pogon kwiatow patrzac, nuce piesn radosna,
A gdy stane, wnet wszystkie przy mych stopach wrosna,
Jakby sie nie zmeczyly, jakby nie biegaly,
Jakby, tedy przechodzac, ogrodnik przypadkiem
Zgubil garsc roznych nasion, a stad kwiaty wzrosly
I przez zmruzone paczki spojrzaly ukradkiem,
I swieze czola wzniosly.

MLODZIENIEC.
Plonna maro, uciekaj! Czy widzisz? Tam, w dali
Iskierka, blyskawica– ach, niebo sie pali!
Zastep wojska, razony, jak zdeptana zmija,
Wscieklym jadem nabrzmiewa, kurczy sie i zwija–
Zmora wojny to sprawia! Bo tez umie cuda,
Jakie stwarzac szatanom nawet sie nie uda–
Ona, klaszczac mieczami, ryczy przerazliwie:
«Hejze! Kto chce wawrzynow?»– a wnet tlumy leca,
Dzikim wzrokiem, jak swiatlem pogrzebowem, swieca
I, przeskakujac trupy, uganiaja chciwie,
Uganiaja, konaja, nie z rozrzadzen nieba,
Lecz z pragnienia wawrzynow– lisci im potrzeba!...

ECHO.
Lisci im potrzeba!...

RUSALKA.
Ach, jakzes ty niedobry! Takie straszne rzeczy
Gadasz, ze az dreszcz bierze! Wierz mi, moj kochany,
Ze twojej tak glebokiej, tak zatrutej rany
 Dzielnosc moich urokow nawet nie wyleczy,
Wiec zegnam cie na zawsze!...

I, miedzy gestwiny,
Jeczacy, gluchy szelest zlekka dal sie slyszec,
I mdlal– konal –nareszcie calkiem przestal dyszec;
Potem raz tylko drgnely galazki leszczyny,
A potem wszystko scichlo.

Ha! spadl ciezar z duszy!
(Krzyknal mlodzian radosny i powstal raptownie),
O, teraz jestem zdrowy, silny niewymownie,
Bo, chociaz chwile strasznych przetrwalem katuszy,
Choc tlum rojonych cierpien bral mie w swoje kleszcze
I gniotl, dreczyl– jednakze teraz szydze z niego,
Teraz godowy puhar dla siebie nalewam,
I dotykam ustami brzegu zloconego,
I bede szczesny jeszcze,
I jeszcze piesn zaspiewam:

Mlodosci, ty nad poziomy
Wylatuj, a okiem slonca
Ludzkosci cale ogromy
Przenikaj z konca do konca!

Cyprian Kamil Norwid