Тропы детства 3

11-

ИМЯ РОДИНЫ
               
                Деду Вите,
                дяде Лёне,
                дяде Мите

Даль истомится и путницей строгой
кинет платок на траву – полежать.
Ветер предгорий холмистой дорогой
будет по лунной дорожке бежать.

К ночке, как тати, густые и синие    
сумерки скатятся к речке с горы.      
Кроны берёзок укроются инеем
отблесков вешней, надмирной луны.

Стихнут в окошках халупок зеркала,   
дымка застелет тальник на реке.         
Та перекатом прошепчет: «Устала…»,
сонно замрёт в голубом омутке.

Вскрикнет тревог полуночная птица-
дольний гудок до околиц дойдёт.
Тёмным предместным проулкам не спится,
ждет новосёлов гудящий завод.

Город, притихший от края до края,
ночь коротает в предвестие дня,
где грузовик пробежит, завывая,
тихо лампадка прольёт свет огня…   

Только мальчишке, играя в «войнушку»,
вскрикивать сонно случится во сне.
Вот заряжает он грозную пушку,
вот вдаль летит на крылатом коне.

Чтобы мальчишка, во снах, лишь, играя,
войн настоящих не ведал бы страх,
нечисть фашисткую уничтожая,
дед и два дяди погибли в боях.

Нет для мальчишки прекраснее края.
Любит родных, горы, речку, завод!
В детское сердце любовь всю вмещая,
Именем Родины край тот зовёт.

Время промчит. Вдаль, событием строгим,
парень пойдёт, взяв армейский, свой, груз.
По Евразийским, бескрайним дорогам,
там, где шагает Советский Союз.

               
-12-

УЛОЧКИ ДЕТСТВА

                Дедушке Володе

Где ты, детства, радостного, улица?
Харьковская, милая, моя.         
Над Бачатским солнышко нахмурится,
с тротуаров, луж смеётся, жмурится
харьковская дружная семья.

Вдоль кюветов зелень, одуванчики
и асфальт в дороги крепко врос,
где в «шесятвтором» весёлым мальчиком
я грозил грозе беспечно пальчиком
и с дружком, Витьком, на пару рос.

Родом был из Гурьевска, из города,
где назло снегам родился я.
Март, сосулек длинных свесив бороду,
радостно бродил босой по городу,
крышами покатыми звеня.

Первая в судьбе - не иностраночка.
Крупскую Надежду кто не знал?
Домик ветхий в хлипенькой ушаночке,
дед купал там, в самодельной ванночке,
а потом неловко пеленал.

Напевая «ваше благородие…»,
он мочил усы в густом вине
и на старой скрипочке рапсодии,
прочие безвестные мелодии,
летним днем наяривал он мне.

Ветерок июльский хлопал форточкой,
я смеялся - это не вопрос,
за порог соскальзывал на корточки, 
делал восхитительные мордочки
и за скрипкой деда гордо полз.

По двору сновали ловко курочки,
петушок задорно голосил.
Дед из глины бюстики, скульптурочки,
детские поделки и фигурочки
птиц, зверей, как фокусник лепил.

Гурьевский художник. Он в посконную
сумочку мольберт и краски клал.
Слушая реки прохладу донную,
под калиной с мамою-мадонною
кистью лик младенца написал.

Улочка моя - не иностраночка,
где домишко дедушки стоял.
Там играла звонкая тальяночка,
накрывалась скатерть самобраночка,
я вприсядку «барыню» плясал.

Крохотная горенка?  Мысль спорная.
Ветреная дева по судьбе.
Для друзей весёлая, просторная
и звала гостей дорожка торная
в праздники, советские, к тебе.

Там под потолком гулял табачный дым,
подгибал ножонки табурет.
На лицо намазав деда грим,
я рукой махал, стихи читая им,
юный доморощенный поэт…

Улочки мои ветра повымели,
смыли ливни лет и вешних гроз,
заросли крапивой и полынями
и не помню номеров и имени,
улиц и домов где в детстве рос.

На асфальте глажу я щербиночки,
улочки, забытые, мои,
где бежали вдаль дворов тропиночки,
там забвенье свило паутиночки,
и молчат в берёзках соловьи.

Улыбался ласковому солнышку,   
речке, подмывавшей огород.            
Растащил те домики по бревнышку
и дворов судьбу испил до донышка
нищий, предприимчивый народ.

Жили с верой в Партию и Ленина,
комсомольцы шли на целину.
По заветам жить нам было велено,
кровушкой народною измерена
вера та в Советскую страну.

Было нам тогда на что надеется.
Верили еще, пока, в «верхи».
Гниль и ложь ветряк сломали мельнице
рухнула Советская поленница,
разделили всей страной грехи…

Верно, срок пришел и мне покаяться,
улочки, вернулся вновь домой!
Крупская, неброская красавица,
не успел, увы, тебе понравиться.
Ленина, не ставшая судьбой.

Верный друг, ветрам речным подарена,
с пустырём, где жил когда-то дом,
бабушкина, милая - Гагарина,
к Кряжу Салаирскому приварена
тополями да родным двором.

Харьковская, милая – тебе привет!
В детство золотые купола.
Там отцовский дом, там память прошлых лет.
Верные друзья и негасимый свет.
Вырос там я, мама там жила.