The Beginning Of the Way

THE BEGINNING OF THE WAY                Samuel Krig
Samuel Krig's diary notes


 
 В тот летний вечер отец пришел с работы раньше обычного, довольный.
Мы с мамой спросили его:
- Что случилось?
- Увидите! - загадочно, с улыбкой, ответил он. Сюрпризы — это было в его стиле, он умел заинтриговать собеседников.
 После легкого ужина мы собрались и поехали прогуляться в центр города, на улицу Кирова.
Отец уже видел мою первую гитару — драгоценный подарок бабушки. Это была «семиструнка» переделанная мной в «шестиструнку». Струны я купил в музыкальном магазине на Кузнецком Мосту, сам инструмент удалось найти в одном из павильонов на ярмарке в Лужниках.
В середине прогулки отец предложил нам зайти в один из магазинов, где продавалась аппаратура. Там, указав на ряд катушечных магнитофонов, сказал:
- Ну, что? Выбирайте!
Это было для меня полной неожиданностью. Я очень обрадовался, что мои планы, как по волшебству, начинают осуществляться. Продавец предложил нам несколько моделей, и мы остановили свой выбор на прибалтийском магнитофоне «Daina». Самое главное то, что к нему прилагались: бобина с пленкой «Свема» 270 метров, провод для записи, целофановый пакетик с двумя пасиками, и серый пластмассовый микрофон на подставке. *
 Когда товар был упакован, мы вышли из магазина, прошли до ближайшей станции метро,
и приехали домой. Дома, раздевшись, я прошел в дальнюю «длинную» комнату, включил верхний свет, и сразу, присоединив микрофон к магнитофону, стал записывать свой голос и гитару. После того, как пробная запись была сделана, я перемотал пленку, и нажал клавишу воспроизведения. Первый раз я услышал свой голос со стороны, это было странное чувство -
как будто играл и пел кто-то другой. Родители с трудом оттащили меня в тот вечер от магнитофона.
 Это был первый кирпич в Стене Великих Свершений!
  Через несколько дней, привыкнув к своему голосу, я пришел в школу на второй урок, в тот день им оказалась физика. Худая, сексапильная Марина Федоровна в очках писала на доске формулы. Её модное, обтягивающее платье, немного выше колен, когда ей приходилось писать мелом в верхней части доски, слегка приподнималось, и счастливцы, наклонившись,
могли наблюдать черные чулки на её красивых ногах. Марина мне очень нравилась, и я старался учиться по её предмету на «отлично», насколько это позволяла гитара.
  Володя Макаров из нашего класса носил потертые джинсы, и волосы до плеч, мы называли его Макар. Он довольно хорошо играл на гитаре. Я пошел к нему перед уроком в классе, и сказал:
- Володь, нарисуй мне побольше аккордов, я купил гитару.
- Хорошо, - ответил Макар, и поздравил меня с покупкой.
Сорок пять долгих минут я ждал тот заветный листок из тетради в «клеточку».
Прозвенел звонок, Макар подошел к моей парте, и протянул то, о чем я его просил.
Через неделю я уже смог сыграть C/ Am/ F/ G, и спеть то, что хотел спеть под эти аккорды.
Дело пошло. Am/ Dm/ G/ C. На подушечках пальцев появились мозоли, но я не обращал на это внимания — дверь в удивительный мир была открыта.
  Спустя месяц дома уже лежал сборник песен «The Beatles» с аппликатурами аккордов, и текстами ливерпульской четвёрки. Над строчками песен стояли буквенные обозначения аккордов. Я довольно скрупулёзно всё это изучил. На пленку, которая прилагалась к магнитофону, были записаны два диска «The Beatles Greatest» 1966, и «Abbey Road», оставшееся место на плёнке занял Yves Simon, его песни были переписаны с виниловой пластинки, которую мне принёс Серж Орлов.
  Затем я поехал на улицу Горького, и купил там плёнку «Свема» 375 метров. Мы пришли в старую квартиру Олега Тарасова — отличника по математике их нашего класса,
где с магнитофона на магнитофон был переписан «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band».
Олеговскую плёнку в номере Джона Леннона «Good Morning» пришлось склеить скотчем
на барабанном «переходе» Ричарда Старки. Склейка получилась отлично.
Эти две катушки теперь находятся в нашем архиве. Их можно прослушать на раритетной аппаратуре. Так же в архиве сохранились: школьные тетради с текстами первых песен, и каталог наших магнитофонных альбомов.

  Обложка моей тетради по литературе в те время представляла собой шедевр поп-арта.
На дневнике был нарисован Джордж Харрисон, в обрамлении автографов учеников, и некоторых преподавателей. Если физкультура была последним уроком, я шел домой, где меня ждала моя гитара. Дни были интересными, и насыщенными всевозможными событиями.
 Некоторые ученики стали мне подражать, других эта «популярность» слегка бесила.
 Свои песни я опробовал на однокласниках, исполняя их вечерами в беседке детского сада в нашем дворе. Время шло.
 Подаренный родителями «бундесовый» потфель-ранец, цвета «желтой пастели», выгодно выделял меня из общей массы школьников. Замочки его были со светоотражателями.
 Дома я открыл небольшой игорный клуб для однокласников, где они «резались» на деньги в настольный хоккей. Крюки клюшек у фигурок хоккеистов были загнутыми. В школе играли в «трясучку», приторговывали жевательной резинкой, и фотографиями. Однажды принесли американский журнал «Playboy».
  Поскольку я хорошо катался на коньках, то иногда заключал с кем нибудь пари на деньги, или какую-нибудь вещь.
 Классным руководителям у нас была «англичанка» Мэри Романовна Розерман.
 На уроках пения мы пели на русском языке гениальный шедевр композитора Нино Рота из кинофильма "Крёстный отец":
   
Поговори со мной в полночной тишине,
Окончен день и снова мы наедине,
И в этот миг
Весь мир затих,
И мягкий лунный свет окутал нас двоих.
Пусть чередой годы прошли,
Свою любовь мы сберегли.
Поговорим о тех далеких временах,
О наших самых первых днях, священных днях.**                24.02.2024       18:52
Да, нам давно
Было дано
Найти любовь - это немногим суждено.
Что вспоминать теперь о том, что не сбылось,
О том, что вихрем мимо жизни пронеслось,
Мы помолчим,
Благодарим
Судьбу за все - не нам завидовать другим!
Пусть чередой годы прошли,
Свою любовь мы сберегли.
Поговори со мной в полночной тишине,
Окончен день и снова мы наедине,
И в этот миг
Весь мир затих,
И мягкий лунный свет окутал нас двоих...
 

Одна из моих любимых фраз - «Внимание к мелочам предопределяет успех!»
Так происходит всегда.
 Мне повезло, я помню почти все, что происходило с нами в том пути. Почему-то сейчас вспоминаются такие баллады как «Стрелок сердца», где Аркадий Желобов, in Coda, вставил
аккорд С (до- мажор), и «Синтетическая Исповедь в кафе на левом берегу», которую я записал в две акустические гитары с «наложением» басовой партии.
 
 СИНТЕТИЧЕСКАЯ ИСПОВЕДЬ В КАФЕ НА ЛЕВОМ БЕРЕГУ

Я в бурном море сломанным веслом
Выруливаю к берегу удачи
И вновь и вновь ловлю себя на том,
Что этот символ очень много значит.
Резиновую душу посадив
В бумажную не тонущую лодку
Я напеваю старенький мотив
И сообщаю всем метеосводку.
Нас ждут шторма, дожди и шведский снег,
Нам светит свет надежды и удачи.
Но он разбит. О, наш жестокий век!
И тонок лед, а королева плачет.
Она уже не плачет второпях,
Не зависает на хитах Маккартни
А слёзы льет стоя в очередях
В корзинках роясь, и штурмуя транспорт.
Не хочет ей правительство помочь.
И, знай себе, читает по бумажке
От циников и скептиков невмочь
От короля пропойцы нет поблажки.
Эй, женщина, заканчивая блажить.
Зачем спешить? И так нормально вроде.
Пусть глупенькая девочка спешит,
Затянутая в джинсики по моде.
Ещё есть шанс попасть туда, где жрут,
Со смехом рассуждая о народе.
Где группы юношей в ботинках типа «блеск»
По туалетам фачат жирных тёлок,
Там, где духовность сведена на нет
Как резюмировал знакомый мой психолог.


Ты лучше слушай то, что говорю.
Я чистый снег, я молоко и мята.
Унынию я себя не отдаю.
А раз отдав, тот час беру обратно.

Вдали от беспроглядных дней тоски,
Ведь это и само собой понятно.


 Из наших тогдашних «подвигов» особенно стоит вспомнить выпивние бутылки шампанского ночью в центре круга Большой Спортивной Арены в Лужниках. После пришлось убегать от «преследователей», и переплывать Москвареку на спасательных кругах.
 Незабываемые ощущения!







to be continued…