Монолог

Ты меня извини, что сегодня грущу,
Не тяни, подожди, я себя распущу.

Развяжу все узлы, приоткроюсь тебе,
Поудобнее сядь, кое-что обо мне.

Расскажу я тебе, где успел побывать,
Где ночуют в мешке и забыли кровать,

Где рюкзак за спиной, врос в лопатки как горб,
Где живет без семьи бесшабашный народ.

Там, где платят вдвойне, - не за совесть, за страх,
Где забыли совсем поцелуй на губах.

Там идиллия грез и обилие снов.
 Там мороз - так мороз, а весна – будь здоров.

Я прошел поперек лесотундру, тайгу,
Там я был одинок, замерзал на снегу.

Но во мне билась жизнь, как подраненный лось,
С немотою глазниц, задыхался, но полз.

Там глубины души познаются в труде,
Там в зеленой глуши верность дружбе в цене.

Странно, жизнь - как пятак. Там живут на «орле».
Бури ночью – пустяк, а зима в сентябре.

«Решка» отдана Вам, где тепло и уют.
Не слыхать городам, как под пилы поют.

А поют про любовь, про улыбки и смех,
Что ж и нам «дикарям» женщин вспомнить не грех.

Там идет без конца ежедневный повал.
Я от жажды устав, снег не ел – целовал.

Лес там валят без щеп, лишь вершинку долой.
Я морально окреп и доволен собой.

Помню, был эпизод: грязь, а трактор разут.
Он стоит как урод, а я в луже лежу.

Проклиная весь свет, забиваю клин-болт.
А сам думаю: «Нет, ты закончишь ремонт».

Он – стальной динозавр, я валяюсь в ногах.
Он молчит как удав, а я весь в синяках.

Жизнь творит человек. Вставил я новый трак.
Утром взгляд мой померк. Воля сжалась в кулак.

Трое суток в бреду, а болезнь как грибы,
Прогоняешь одну, а второй хоть бы хны.

Это так, эпизод, лишь из сотен один.
А какой там восход!  – Над тайгой робкий дым.

- Ты прости, закурю, это нервы шалят.
Рассказать про зарю? А про наших ребят?

Там в поселках невест, как в Сибири – берез.
Хватит ровно на всех, лишь с женитьбой курьез.

Мы всегда с рюкзаком с места рвемся в карьер,
Позабыли, где дом, с чем «едят» интерьер.

Но тайга каждый год тянет, манит к себе,
Как таинственный ход на старушке Земле.

Там болота и сырь. Комары, гнус и смрад.
Отчего ж это я встрече с ней страшно рад?

Там простор без конца. А мороз до костей.
Жизнь как бритва остра. Состоит из страстей.

И куда взгляд не кинь, - зелень буйной стеной,
А вдали плавно в синь переходит дугой.

Там не ценят «модерн». Ни дакрон, ни нейлон.
Не подходит мохер, в моде русский уклон.

Жаль, что мудрости я, всех вершин не достиг!!!
Сути подлости я, глубины не постиг.

В чем причины беды – или дурь, или рок?
Через бездну – мосты, а в ущелье – острог.

А Иудою жить? Как простить, как забыть?
Лучше вовсе не быть, чем в веках гнусным слыть.

Не успел я еще корни вскрыть у мещан.
Сходно только лицо, вроде бы обезьян.

А вопросов капель без конца, без конца.
Как растет на Земле яд любви подлеца?

Жаль, что в вихре судьбы расплескались мечты.
И как символ любви, появилась вдруг ты.
А к тебе я пришел, как бродяга, пустой,
Что искал - не нашел на дороге крутой.

Но сегодня опять заискрилась мечта.
Я увидел ее на снегу у куста.

И сказал сам себе: «Покоряюсь судьбе».
Жаль, что участь моя не подходит тебе.

Ты сидишь на тахте, даже полулежишь,
И не по простоте любопытство таишь.

Но в глазах все равно неуемный вопрос,
Мы с тобой так давно не болтали всерьез.

Что заставило вдруг распахнуться меня?
Я тебе не супруг, а ты мне не жена.

Что увидел я там у куста на снегу?
Отпечаток судьбы. Снова вспомнил тайгу.

Там я клятвы давал сам себе, словно йог,
Я себя истязал и терпел сколько мог.

Ну, а клятвы о том, что я жизнь разверну,
Заостренным углом против зла поверну.

И на корысть ханжам и на зависть врагам,
Ведь не верю я им ни на дюйм, ни на грамм.

Проживу лет до ста, вырвав правду из лжи,
Как цветы васильков в золотом море ржи.

Я сумел убежать из капканов лесов,
А в объятьях твоих позабыл клятву слов.

Не борюсь я с собой и врагов не крушу,
Лишь дождливой порой мемуары пишу.

Ты лукавя молчишь, ноги хитро поджав.
Над коленями нос, еще выше глаза.

Ты лежи на тахте. Я опять ухожу.
Что не все рассказал, то потом допишу.

Через час самолет, через пять – вновь леса,
Отправляюсь опять открывать чудеса.

Я не буду искать молибден и вольфрам.
Золотые пески и злосчастный уран.

Я опять, как всегда, побреду напрямик.
По визирным столбам открывая тайник

Чудодейственных слов и целебнейших трав,
Добывая бальзам исцеления травм.

От сердечной тоски, беспризорной любви,
Сбитой в небе мечты, коматозной судьбы.

От агонии чувств, дистрофичных страстей,
Плоскостопий ума, депрессивных идей.

Вся беда только в том, что терпения нет.
И когда надо ждать, манит Невского свет.

Ну а что он дает, этот свет миражей
Многотонных громад и неон витражей?!

Только мысли покой, что он рядом с тобой.
И цена только в том, что и ты в нем самом.

Ну а я ухожу искренность пригубить,
Я к тебе прилечу, не сумея забыть.

Напишу я в письме, как нужна ты порой.
На меня не сердись. Я всегда был такой.

Не такой, как мужья у подруг у твоих.
Но ведь ты не жена. Я давно не жених.

Ты лежи. Ухожу. Я запомню тахту.
И тебя на тахте как намек на жену.

                29.12 1974г.