Две нимфы и херувим

В моём саду из гипса херувим
Любуется телами юных нимф,
Ему приятно видеть их изгибы.
(Могли, вообще-то, и за ним
Увидеть кое-что они бы).

Над чёрным золотом земли,
Они могли бы присмотреться
К нему - он создан для любви
Из мышц и не имеет сердца.

Когда ни блюда на столе
И с виски опустела кружка,
Всё то, что мир доверил мне,
Шепчу одной из нимф на ушко.

Момент – приподнятая бровь!
Завидно скотская улыбка,
И это плоть теперь и кровь
Свободной, молодой и гибкой.

Она уже возбуждена,
Второй рассказывая то же,
И в каждой клеточке пьяна
Пропахшая нарциссом кожа.

Копна волос, где вся длина
Овита розами, мгновенно
Распущена; теперь она,
Совсем не нимфа, а Сирена.

Теперь, ожившие, не прочь
Подруги навестить дружка,
Как только наступает ночь
И лишь темнеют облака,

Так сразу нежный ангел к ним -
И наслаждение, восторги!
А утром: нимфы, херувим
И будто б не бывало оргии.

И будто не было вина
На поцелуе смело, жадно,
И мышца страстью сведена
Не стала прямо в центре сада.

Как будто месяц, как пятак
Из меди, не хотел к ним рухнуть.
Четыре розовых пятна
Грудей, от тела дрожь - и к духу.

Как будто красный какаду,
Свернув от обаянья шею,
Не подсмотрел, когда в саду
Очередной был слышен шелест.

И будто б резвый херувим,
Лишившись совести и страха,
Двум бледным парам рук - худым -
Не позволял лукавить с ним,
И лист с кудрей как не был стряхнут.

Как будто не пришла заря
И все советы были мимо –
Так равнодушно на меня
Глядят умиленные нимфы.

Но в их чертах сквозит порок,
И ясно видно мне из окон,
Как у одной помят венок,
А у другой небрежен локон.