Сплетаются чьи-то судьбы в игривых потоков нить

Сплетаются чьи-то судьбы в игривых потоков нить,
Травничьи руки грУбы, ей незачем их хранить.
Висят три охапки мяты, кадендулы три пучка.
На скатерти чуть измятой с фамильным гербом рука.

- Подумай, торговка-ведьма, я твой умаляю срок,
Тебя зазываю медью, а ты не забудь должок.
Сколь мучиться перестанет с заходом второй луны
И жить тебе легче станет без боли и без войны.

Безвинная ведь страдает, горяч ее влажный лоб,
Под взглядом господним тает, колотит лихой озноб,
Уже не кричит, не бьется, и тихо хрипит сквозь ночь
Душа моя не уймется, пока не излечит дочь.

- Имеешь ты все в достатке, имеешь и кров, и власть.
Но речи твои столь гадки, что лучше бы им пропасть.
Ты сам не светлее ночи, смотри-ка совсем поник.
А горе тебе пророчат за мерзкий, дрянной язык.

Попомни, кого обидел, кого не пустил во двор.
И кто лихо горя видел, не впущенный за забор.
Вот тот и просил за злобой отнять у тебя добро,
Что ценишь любовью особой, что вывернет все нутро.

- Да где я найду такого? - И правда, таких не счесть.
За руку лови любого, расскажет дрянную весть.
Раскаянья я не вижу, но вижу я лишь лжеца.
Но к детям душою пышу, что платят за грех отца.

Вот травы, заваришь дома, а эти зальешь водой,
Умоешь с раскатом грома, помолишься за покой,
Сидеть будешь день, две ночи, на миг не спуская глаз,
И тот, кто несчастья хочет, получит его в сто раз.

- Но если не станет легче, вернусь я в твой ветхий дом...
- Не трогай мои ты плечи, и рядом не стой столбом.
Тебя не боюсь я вовсе, не стоишь ты страшных слов.
Иди же. Иди, готовься. Не то наломаешь дров.

Скрипят выходные двери, у травницы хмурый вид.
Мелькнули две тени в сквере, им солнце благоволит.
Вздыхает она устало, и снова глядит в котел -
Полудня давно не стало, пора накрывать на стол.

Нальются румянцем щеки, раздастся веселый вскрик
Под платья цветные всплохи воспрянет тот, кто поник.
Заварит настой из мяты, садится и ждет гостей -
У травницы жизнь богата, пусть руки от трав грубей.