Имя на поэтической поверке. Эмиль Кроткий

  В 60-е годы, мои родители, в городе Новозыбкове, выписывали журнал «Крокодил», выходивший три раза в месяц. И каждый раз я, будучи школьником, читал в журнале отменные афоризмы и сатирические стихи автора, фамилию которого запомнил на всю жизнь.

  Вот какое мнение об этом авторе, Эмиле Кротком, в своё время высказал поэт Михаил Светлов.

  Когда кто-нибудь из почитателей Михаила Светлова с восторгом говорил ему: «Михаил Аркадьевич, как вы замечательно сказали: «Что такое вопросительный знак? Это состарившийся восклицательный!» - Светлов не на шутку сердился: 

  «Может быть, вы ещё припишите мне слова о том, что у рака всё будущее позади?! Всё это говорит и пишет талантливейший человек, перед которым нам, современным остроумцам, только на цыпочках стоять! Имя его – Эмиль Кроткий. Не слышали?!». И в голосе его  звучала столь несвойственная Светлову жесткая интонация.

  Увы, с тех далёких  лет выросло несколько поколений. Для большинства их, это имя – Эмиль Кроткий – мало  что, а то и вовсе ничего не говорит. А жаль…   Потому что имя это занимает достойное место в блестящем созвездии сатириков ХХ века рядом с такими именами, как Саша Чёрный, Аркадий Аверченко, Дон-Аминадо и другие.

  Впрочем, начиная, с тридцатых годов многое в его судьбе складывалось так, что забыть о нём было немудрено. Но об этом чуть позже…

  Эмиль Кроткий - настоящее имя Эммануил Яковлевич Герман, (родился 26.12. 1892 года, в селе Зиньковцы, Подольской губернии – 10 02.1963.Москва) – русский советский писатель, прозаик и поэт, сатирик, фельетонист, редактор, корреспондент.

  Элик с детства был из тех, кто за репликой в карман не лезет. Жертвы остроумия юнца частенько жаловались на это его маме. Та – с чисто одесской невозмутимостью – неизменно отвечала: «Ви что-то путаете, Элик у меня кроткий».

  Так с лёгкой руки матери, подросток выбрал себе литературный псевдоним.
Эмиль родился в семье известного адвоката. Мама была, в семье хранительницей домашнего очага. Эмиль получил блестящее домашнее воспитание и  хорошо учился в школе, по субботам посещал синагогу.

  В 1905 году семья переехала в Одессу, и уже в 1910 году Эмиль начинает печататься в одесских газетах, в местном журнале «Крокодил», а в газете «Южная мысль» даже ведёт постоянный раздел «Отклики», где печатает и собственные острые стихотворные произведения, отзывавшиеся на то, что происходит в стране:

 «Смертный! Власти общей, местной
 Покоряйся и терпи.
 Слишком резвый – дома спи.
 В Думе царствуй бессловесный!

  На заседаниях Одесского литературно-артистического общества он знакомится со знаменитым писателем-сатириком Аркадием Аверченко. Начинает печататься в «Новом Сатириконе», «Вестнике Европы».

  Сатирические стихи подписывает псевдонимом Эмиль Кроткий, а стихи лирические – своей настоящей фамилией – Герман.

  В 1917 году Эмиль Кроткий переезжает в Петроград, вместе с женой, одесской поэтессой Ликой Стырской, с которой они познакомились, когда ей было 16-ть лет а Эмилю 22-ть.
Главным двигателем переезда в столицу стала Лика Стырская, которая была моложе мужа на 6-ть лет, и пыталась войти в элиту российской поэзии своим эротическим сборником «Мутное вино».

  Забегая вперёд, можно сказать, что надежда 18-летней поэтессы оправдались лишь отчасти. Сборник, состоящий из 11-ти стихотворений, в столице вышел, но с чьей-то подачи было выпущено всего 300 экз., и «революции» в русской поэзии не сделало.

  В истории супружества Кроткого и Стырской в итоге вмешался писатель Всеводод Иванов. Внешней мудрости и кротости для того, чтобы пережить роман жены на стороне, Эмилю Яковлевичу хватило, но отношения с Ликой Стырской заметно похолодели.
Впоследствии они развелись – Кроткий женился на Марии Мальцевой, сотрудницы конторы.

  В столице российской империи, Эмиль Кроткий встречается с Горьким, с которым до этого переписывался, и тот приглашает его сотрудничать в журнале «Летопись» и газете «Новая жизнь», на что, Эмиль Кроткий  охотно откликнулся и активно печатает в «Новой жизни» антибольшевистские сатирические стихи.

  Горький любил и ценил молодого автора, его стихи были значительно выше обычных газетных стихов: звучные, упругие ямбы, яркие, свежие рифмы, острое содержание. «Да какой же он Кроткий? – восхищённо говорил о нём Горький в 1917 году. – Он очень зубастый и дерзкий».

  По свидетельствам современников, его стихи и юморески, печатавшиеся в столичных журналах после Февральской революции, подкупающие смесью искренности, серьёзности и остроумия, воссоздающие атмосферу времени, сразу принесли ему популярность.

  В 1918 -1920-х годах Эмиль Кроткий, застрял, по дороге из Одессы, где он навещал мать, в Харькове, из-за Гражданской войны. В Харькове, Эмиль Кроткий познакомился и подружился с Сергеем Есениным, который приезжал туда на поэтические гастроли.

  В Харькове, ЭмильКроткий создал поэму «Разговор с Вильсоном» и выпустил сборник лирических стихов «Скифский берег», а в 1922 году его сборник стихотворений был издан в Екатеринбурге.

  Эмиль Яковлевич, написал впоследствии интереснейшие воспоминания о Сергее Есенине, которые, увы, и по сей день не опубликованы и хранятся в ЦАГИ, в фонде Кроткого.

  Переехав в 1920-ом году в Москву, Эмиль Кроткий заведует Московским отделением «Всемирная литература», ведёт под псевдонимом «Скорпион» раздел стихотворных фельетонов в газете «Труд», много печатается в периодической печати.

  В 1925 году, в качестве корреспондента газеты «Труд», Эмиль Кроткий побывал в Германии, Франции, Чехословакии.

  С 1931 года стал постоянным автором сатирического журнала «Крокодил». Журнал был, пожалуй, наимощнейшим рупором советской пропаганды – на политическую сатиру ставили многие деятели большевизма, начиная с Ленина и Луначарского.

  Имя Эмиля Кроткого обретает всё большую известность, и вдруг…

   Авторов журнала «Крокодил» – Эмиля Германа, Николая Эрдмана и Владимира  Масса арестовали практически одновременно в 1933 году. Кого за пародии, кого за басни, кого за шутки.

  Эрдмана и Масса взяли прямо во время съёмок фильма «Весёлые ребята», сценарий которого они писали в Гаграх. Приговор по тем временам был мягкий – по три года ссылки.

  Николая Эрдмана отправили в Енисейск, Владимира Масса в Тобольск, Эмиля Кроткого выслали в город Камень- на -Оби.

  Впоследствии он очень не любил рассказывать об этом тяжком периоде своей жизни и на все вопросы, и расспросы отвечал одной фразой: «Сделал неосторожный шаг в три тысячи километров!»

  Находясь в сибирском поселении, Эмиль Яковлевич всё равно продолжал печатать свои произведения в местной газете «Колхозная жизнь», сатирические стихи, очерки, фельетоны.

  И даже умудрился как-то расположить к себе, начальство: они им гордились – вот какого, литератора из Москвы оторвали!

  После ссылки, с 1936 года, он долгое время жил в Можайске – ни в Москву, ни в Питер ему  было не разрешено проживание. В 1941-1944 годах в Астрахани редактировал сатирический отдел «Прямой наводкой» в областной газете «Коммунист».

   А когда, вернувшись через десять лет в Москву, Эмиль Кроткий встретился в Доме писателей с Николаем Эрдманом, то крепко обнялись и дружно сказали:

   «Хорошо посидели!» Чувство юмора этим людям никогда не изменяло.

  Лишь в 1946 году Эмиль Яковлевич, благодаря неустанным хлопотам своих друзей-литераторов, таких, как Александр Безыменский, Яков Костюковский и других, был наконец реабилитирован и получил возможность печататься под именем Эмиля Кроткого в столичных журналах «Крокодил», «Огонёк» и других периодических изданиях.

  А в пятидесятые годы у него даже вышли, большим тиражом, маленькие книжки в приложении к журналу «Крокодил»: «В беспорядке дискуссии», «Портрет и зеркало», «Сатира в космосе».

  Самая известная его книга – «Отрывки из ненаписанного» была опубликована уже после смерти в 1967 году, с предисловием А.Безыменского и иллюстрациями Бориса Ефимова, в которой 1114 афоризмов.

  Для советских читателей книжка стала кладезем искромётных афоризмов, а некоторые вроде: «Ученье свет, а неученых тьма», «Из него вышел толк. Осталась одна бестолочь» - прочно вошло в память наших читателей.

  Надо сказать, что Ильф и Петров уважая и ценя Эмиля Кроткого, вывели его в своём романе «Золотой телёнок» под именем фельетониста Гаргантюа.

  Эмиль Кроткий, когда ему было под семьдесят, с юмором говорил о себе: «От волос у меня осталась только расчёска. – И добавлял: - Впрочем, лысина лучшее средство от седины. Вижу плохо. Как писал Николай Лесков, одним глазом ничего не вижу, другим вижу пустяки.

  Сплю в очках, чтобы лучше видеть сны. Ростом, пожалуй, рискнул бы соперничать с Наполеоном, да и то с уверенностью, что проиграю.

  Зубы держу в стакане с водой, но они всё равно не растут. Мудрецы и зубные врачи смотрят в корень…»

  У него действительно был один зуб, и однажды знаменитый художник-карикатурист, из журнала «Крокодил», Иосиф Игин ласково сказал ему: «У Эмильчика зуб на зуб не попадает!»

В ответ Иосиф Игин немедленно получил стихотворный экспромт:

 «О Игин! Он порою груб,
 Но в общем он сплошная прелесть.
 Я на него имею зуб,
 Он на меня – вставную челюсть».

  Что скрывать, красотой Эмиль Яковлевич не блистал, но человека более обаятельного редко приходилось встречать. Эмиль Кроткий любил повторять: «Смотрят все, видят немногие». Перефразируя, можно сказать» «Слушают все, слышат немногие».

  А он видел и слышал. А реагировал по- снайперски, без промаха.

  Шутки Эмиля Яковлевича были только его шутки, и поэтому их ждали, с весёлой надеждой взирая на появившегося в дверях маленького беззубого человечка, всегда тщательно, но старомодно одетого: белоснежная открахмаленная сорочка, жилет, тёмный галстук, воротнички заколоты позолоченной булавкой с шариками по краям, в манжетах крупные запонки.

  «Как вы думаете, Эмиль Яковлевич, что сейчас носят?»  - кокетливо спрашивает молоденькая женщина, случайно попавшая в литературную компанию. У Эмиля Кроткого на лице недоумение, в модах он не разбирается. Однако ответ звучит незамедлительно:

 «Носят на руках Вознесенского!»
 «А Евтушенко?» - смеётся кто-то.

  «Евтушенко, как губная помада, на устах у всех женщин. Хороший поэт, только молод ещё. Ищет не рифму, а правду, но это с годами проходит…» - отвечает Эмиль Яковлевич.
Прощаясь, Эмиль Кроткий доставал из нагрудного кармана старомодные часы и грустно произносил: «Часы на цепочке, а время все же убегает! Пора домой…»

  В те далёкие года, ещё до революции, когда Эмиль Кроткий печатался в журнале «Сатирикон», вышла в свет одна из первых стихотворных книг Ильи Эренбурга, и на неё восторженной статьёй откликнулся критик Натан Инбер, первый муж поэтессы Веры Инбер.

  Эмиль Яковлевич придерживался  иного мнения и напечатал довольно злую эпиграмму на Натана Инбера. Прошло много лет, Натан Инбер  давно жил за границей.

  Вера Инбер стала женой другого человека с фамилией Чайка. Однако обиду, нанесённую, её первому мужу запомнила. Однажды она пришла в редакцию на какое-то совещание и в коридоре увидела стенгазету, где были помещены стихиЭмиля Кроткого. Крупными буквами карандашом она наискось написала:

 «Мели, Эмиля,
 Твоя нидиля!»

А когда после заседания все вышли в коридор, то рядом со строчками Веры Инбер увидели четверостишие Эмиля Кроткого:

«Типично дамская манера, -
И не умно и не остро,
Сие писала Инбер Вера,
Из Чайки выдернув перо!»

Друг Эмиля Кроткого поэт Александр Безыменский прислал ему свою драму «Выстрел». Эмиль Кроткий благодарит его открыткой:

«Я тронут дружеским вниманьем,
Законы  дружества ценя,
Ваш давний «Выстрел» с опозданьем
Попал ко мне (но не в меня!).
Благодарю! Инстинктом чую,
Что … приближается пора
Читать комедию другую?!
С приветом снайперу пера!»

  Следом, Александр Безыменский посылает  Кроткому поэму «Трагедийная ночь». И снова Кроткий посылает открытку:

«Хилого скепсиса интеллигентского
В сердце своём я не смог превозмочь, -
Ночью читал я стихи Безыменского –
Это была трагедийная ночь!»

  К чести Безыменского он не обижался. Вероятно опасаясь сделать ещё один неосторожный шаг в три тысячи километров, Эмиль Яковлевич, после того как его наконец приняли в Союз писателей, в 1959 году, исправно посещал все писательские собрания.

  Впрочем, никогда не выступал. Томился, скучал, но досиживал до конца. На одном из таких собраний выступала учёная дама, долго, нудно. Кроткий посылает записку своей приятельнице Людмиле Давидович:

«Инстинкт, когда он половой,
Не заменяют головой.
Как лифчик требует грудей,
Так череп требует идей».

  К друзьям Эмиль Яковлевич был бесконечно добр и заботлив. Сколько раз, снимая по утрам трубку, они слышали его голос: «На улице мороз, одевайтесь теплее!»

  Если кто из друзей заболевал, Эмиль Кроткий первым приезжал его навестить – ни дождь, ни метель не могли остановить этого уже не молодого человека.

  Последние годы Эмиль Яковлевич часто болел. Врачи рекомендовали его беречь сердце. Он согласился: «Сердце надо беречь. И не только своё».

  Он лежал в узкой и длинной комнате в Дегтярном переулке, в своей коммуналке, маленький и беспомощный, но, как всегда, приветливый и улыбающийся. У него очень болело сердце, а врач, как всегда, запаздывал. Эмиль Кроткий шутил, по этому поводу:

 «Врач не Бог,
 Пришёл, увидел, не помог!»

  И ещё он говорил: «Всё можно пережить, кроме собственной смерти». Через несколько дней, 10-го февраля 1963 года, в возрасте 70-ти лет, Эмиля Яковлевича не стало. Похоронили на Введенском кладбище.

  На его похоронах внимание многих привлёк большой венок, на белой ленте которого было написано:

«Незабвенному Эмилю Яковлевичу от всех соседей по квартире»
Венок от «коммуналки!» Где ещё такое увидишь …?

 Из творческого наследия Эмиля Кроткого.

* Жизнь – это школа, но спешить с её окончанием не следует.

* Она говорила немного по-французски и очень много по телефону.

* Никакой собственности он не имел: он не владел даже собой.

* Когда вагоновожатый ищет новых путей, вагон сходит с рельсов.

* Лучше эскимо без палочки, чем палочка без эскимо.

* Мыльный пузырь всегда радужно настроен.

* Если вор залез к вам в пустой карман, это ещё не доказывает его бескорыстия.
 
* Я не пью больше 100 грамм, но выпив 100 граммов, становлюсь другим человеком, а этот другой пьёт очень много.

* И ослы играют роль в музыке: их кожу натягивают на барабаны.

* Кошка мечтала о крыльях: ей хотелось попробовать летучих мышей.

* Переводил со всех языков на суконный.

* Не ошибается тот, кто ничего не делает. Но и ничего не делать – ошибка.

* Бокс – это дружеское кровоизлияние.

* Всякий талант, в конце концов, зарывают в землю.

* Великие платят за искусство жизнью, маленькие зарабатывают на жизнь.

* Больших чувств она избегала, как крупных купюр, которые не всегда легко разменять.

* Есть люди, которым приятней думать о том, что пчёлы кусают, чем о том, что они дают мёд.

* И рождаясь и умирая, мы делаем кому-нибудь больно.

* Искусство не зеркало, оно не обязано отражать всё без разбора.

* Мало быть правым, надо быть правым вовремя.

* Соловей берёт качеством, воробей количеством.

* Барабан может заглушить весь оркестр, но он не может заменить его.

* Забытая мысль всегда кажется значительной.

* Подруга отбила у неё мужа и портниху. Последнее она не могла простить.

* Плавают разными стилями, тонут одним.

* К таким лицам больше всего идут пощечины.

* Её характер – сахар со стеклом.


* Смотрят все, видят немногие.

* Память ему не изменяла, но он изменял ей всегда когда находил это удобным.

* Не все попугаи говорящие. Есть и пишущие.

* Ослеплённому собой никакой окулист не поможет.

* Гриб имеет форму зонта потому, что растёт в дождливую погоду.

* Не преувеличивай! Ты не микроскоп.

* Всё можно пережить, кроме своей смерти.

* В семейном альбоме мирно уживались родственники, ссорившиеся всю жизнь.

* Лучшее средство от бессонницы – спать.

* На чужих похоронах мы волнуемся, как актёры на репетиции.

* Мудрецы и кассиры одинаково спокойно относятся к деньгам.

* Она была холодна как мороженое, и так же легко таяла.

* У него было кое-что общее с Бальзаком: он тоже женился в Бердичеве.

* У строителей воздушных замков всегда хватает стройматериалов.

* Заснул, забыв принять снотворное.

* Наследовать болезни имеют право даже самые отдалённые родственники.

* Неприятные телеграммы всегда приходят без опоздания.

* Радио сближает народы, но ссорит соседей.

* И холодному сапожнику летом жарко.

* И цветы жизни нуждаются в горшках.

* Из горя есть только один выход – в счастье.

* И шахматный конь спотыкается.

* Мы убиваем время, а время убивает нас.

* Ученье свет, а неучёных тьма!

* Книга так захватила его, что он захватил книгу.

* О присутствующих не говорят, об отсутствующих злословят.

* Сердце надо беречь. И не только своё.

* В тринадцатое число ему не везло, Не везло и во все остальные.

* Если ты хочешь быть впереди классиков – пиши предисловия к ним.

* Лицо у неё было очень подходящее для выступлений по радио.

* Прислуживать начальству? Нет, уж, увольте. И его уволили.

* Тайна, которой она не поделилась с подругой, была для неё тем же, что платье, без пользы висящее в гардеробе.

* В жизни как в поезде: жёстких мест больше, чем мягких.

* Весна хоть кого с ума сведёт. Лёд и тот тронулся.

* Из него вышел толк. Осталась одна бестолочь.

* Сколько времени не теряешь, а лет всё прибавляется.

* О жизни и деньгах начинаешь думать, когда они приходят к концу.

* Лёгкое отношение к жизни делает её тяжёлой.

*Подхалим иногда подобно альпинисту идёт в гору.

* Брак – это мирное сосуществование двух нервных систем.