Снег, подтаявший днём, превратился с закатом в лёд

Снег, подтаявший днём, превратился с закатом в лёд.
Темнота, огни череды заоконных комнат.
Холод лезет под варежки, руки мои грызёт —
Что ему, эти руки его не кормят.

Просто скользко (и разум с сердцем, как водится, не в ладу —
Разум вечно давится серым, сухим и чёрствым), —
Всякий хочет вложить понадёжней, а я кладу
Свою руку в твою. Неуместное, может, вложение… Да и чёрт с ним.

Будет день — будет пища (для разума, в том числе)… А пока до дыр
Мрак прожжён фонарями, свет плавящими, как домны…
И какой теперь из кого из нас поводырь,
И какой — ведомый,

И куда пойдём, и надо ли нам туда…
Без ответов, с бесстрастием истинного тибетца
Я держу твою руку, как надо держать удар —
Чётко, ровно дыша, даже если зайдётся сердце.

…Эта чудо-история без смысла и без конца,
Высшей меры и запредельно высокой пробы,
Так какой она стоит части поеденного яйца?
Крайне малой, должно быть, но, сколько ни отрицай,
Мы попали жестоко. Сурово попали. Оба.

В чём же суть, отныне единственный мой герой?
Может, ты объяснишь мне теперь, почему так вышло:
Там, где требуют рассчитаться на первый-второй,
Мы с тобой обязательно будем два третьих (лишних).

…Полумрак, полусвет и пьяный полночный бред,
Я усну и проснусь, и, может быть, успокоюсь…
Но пока я держу твою руку, как надо держать ответ —
Чтоб меня потом не сожрали ни страх, ни совесть.

…А покой только снится — есть вечный бой, бесконечный строй,
Пыль и порох на лицах, и раны свежие кровоточат.
Справа:
— Первый.
— Второй.
Снова:
— Первый.
Опять:
— Второй.
— Третий! — (Слева пусто). Шагну вперёд, к козырьку ладошку: — Расчёт окончен.

А потом?.. Что — потом? Все слова, хоть убей, не те...
По тонюсенькой ржавой игле в каждой нервной клетке.
Как по кухне, пойду бродить по бессоннице в темноте,
Спотыкаясь о мысли — больней, чем о табуретки…

С головою в омут — и выйти без головы,
И останется — поперёк дивана лежать и выть,
Завывать свою боль… По-другому ничем не уймёшь меж рёбер —
Там, где жжётся и ноет, так его и растак

(Слева — пусто)... Не пусто. Там, слева, такой бардак,
Что сам чёрт себе ногу сломит, а то и обе...

Слева — смято, раздавлено, будто мой космос сжат
До размера крохотной точки… Но нет, не верьте.
И, пока я могу, я буду держать твою руку ещё… Держать,
Как единожды данное слово — до самой смерти.