Ушёл, но остался - Владимиру Высоцкому

***
Семь нот,
     семь струн,
         семь дней в неделю…
Среди друзей и городов
Легко и щедро душу делит
Он на любовь и нелюбовь.

Надрывен голос и надтреснут,
Вновь отголосков тонет хор,
И чем трудней, тем интересней
Сложенье песен и стихов.

Но привередливые кони
Неумолимы… ах, Москва…
Как дуб удерживают корни,
Держите странника, Слова!

***
             "Нет, ребята, всё не так!
              Всё не так, ребята..."
                Владимир Высоцкий

Было, было «всё не так»,
А теперь иначе –
Пол-России мил кабак,
Пол-России плачет.
По России кабаков
Стало больше втрое,
Втрое больше дураков,
Но дороги строим.
Храмы как грибы растут,
Только веры нету,
В войнах сгубим красоту
И спалим планету.
А над речкой облака –
И хватает света.
Но и здесь душе пока
Не сыскать ответа:
Почему же всё не так,
Всё не так как надо,
И застыло на устах:
Где же ты отрада?
По карманам - ни гроша,
Гол сокОл на ветке.
И, по-прежнему, душа
Бьётся птицей в клетке.
Было, было «всё не так»
И не так всё стало,
И сжимается кулак,
И душа устала.
Эх, Володя, этот мрак
Не развеять песней,
И полвека – «всё не так»
Мы поём все вместе.
И цыганочки напев
Не утратил силы.
Надышаться бы успеть
Воздухом России.
Эх, раз да ещё раз,
Да ещё много-много-много раз…

***
            "С меня при цифре 37 в момент слетает хмель"
                Владимир Высоцкий


К касте избранных был причастен
И, конечно же, знал об этом.
Счастлив был или был несчастен –
Волей Божию – быть поэтом?
Бунтарём прослыл и повесой,
Не солгал ни единой буквой.
Он за правду боролся песней,
Преисполненной высшей муки.
Он был – совесть эпохи, впрочем, –
И остался навеки ею.
В тридцать семь – не сподобил Отче
Дать приют под рукой своею.
Гриф – достойный аналог шпаги!
Было чем ему оправдаться
Перед Господом – честь, отвага,
Благородство души…
Подняться
По ступеням – к вершинам Неба,
Сердце вылюбив до предела –
Выбор, жребий, случайность? – хлебом
И судьбою он песню сделал.
Наполняясь живою болью,
Не щадя себя, не играя,
Пел любовью и жил любовью,
Взяв аккорд пред вратами рая.

***
Не только – двадцать пятого –
Горюю о Высоцком...
Не на кресте распятого –
На грифе – возведут
Когда-нибудь в святые
За муки – был он соткан
Из боли и отчаянья.
Я знаю: Божий суд,
Поскольку Бог – поэт
И милостив к поэтам,
И не бывает слишком
К отверженному строг –
Прощает прегрешенья
За наполненье светом –
Наказанных любовью
За лучезарность строк.

***

А – «Быть или не быть?» –
Впредь – не вопрос! –
В сердца ролями, песнями пророс…
Быть! На Таганке и в Париже быть!
Жегловым по ночной Москве кружить,
Поля влюблённым продолжать стелить…
И каждым нервом в душах отзываться.
За честь – к барьеру с пистолетом встать.
И, словно струны, сердце разорвать,
И Человеком Века называться.
На сторону «волков» теперь бы он
Не встал,
А вышел бы открыто – на охоту.
Он совесть не продаст за миллион
И ненавидит «грязную» работу.
Быть песнями, ролями, болью быть…
Конечно – быть!
Друзья мои – конечно!
И, позабыв о пристани конечной,
В бессмертие под парусами плыть.
Срывая голос, над Россией выть,
Хрипеть до спазма…
Наконец, избыть
Обугленной души живую муку.
Попридержать коней…
Чтоб – быть! … Быть! … Быть! …
Подольше удержать на струнах руку.

***

Сорок пять – прошло с того июля,
Сорок пять, прошедшие как миг,
С тех минут, как сердце захлестнула
Весть о его гибели,  затих

Город олимпийский, наводнённый
Праздничной спортивной суетой,
И к Таганке люд ошеломлённый
Потянулся траурной верстой.

Утопал в цветах театр поэта,
Пол-Москвы прощаться собралось.
И зенит любви в зените лета
Хлынул скорбью благодарных слёз.

Видится: он – воплощеньем муки,
С крыльями пленёнными стоит…
Навсегда...
Ну, развяжите руки! –
Пусть гитара снова зазвучит!

             ***
Одержимый внутренней свободой,
Слова сверяя с собственной  судьбой,
Отважен был и дерзок от природы,
За правду мог вступить в неравный бой.

Пел о войне, о Родине и чести,
О женщине - особенно светло.
Как хорошо, что он оставил песни,
И прославлял актёра ремесло.

Душа пылала, и слова не меркли –
В помощниках иронии сарказм.
Он обличал двуличие и мерзость,
Накидывал на пошлости аркан.

В союзниках всегда была гитара,
А хриплый голос, выдававший нерв,
Не требовал рекламного пиара,
И до сих пор ему замены нет.

Ах, кони, привередливые кони,
Летели вскачь, их не остановить.
И кто-бы ни отправился в погоню,
Их не догнать. Лишь голову склонить.