Сумрачный крокодил

.


В этой улице
нет ни чахлого деревца,
ни простых городских цветов,
ни травинки;
в этой улице жёлтой
окна без штор, без сердца
и двери –
будто зовут на чьи-то поминки,
а только зайди – исчезнут и пропадут,
и тебя – поминай, как звали…

И ты заходишь…
Ничего другого здесь от тебя не ждали
и никогда не ждут.



В полутемно́тах
неощутимые лестницы
поведут от комнаты к комнате;
будет в одной от спин тесно,
будут столы в другой
и нескладная полустёртая песня
слипшихся над столами голов;
то и другое противно, а главное – незаконно,
но трижды несчастна ещё одна комната –
там тебе сеют к рукам
молоток и гвоздь, молоток и гвоздь…

И ты выпускаешь их в полоумные рты,
и читаешь по их губам:
«Нехороший гость…»
А молоток и гвоздь снова в твоих руках.



И приходит страх:
«Кто эти все в доме моём?..
Не пора ли и к чёрту незваным гостям?..»
И в последней комнате,
        безобразно огромной, как
                корпоративный торт,
ты понимаешь,
что до сих пор
лишь тыкался по её углам…
А она – одна, одна…  Вот она –
одна на весь дом…
и никто, никогда, ни к какому чёрту
из неё не уйдёт.



Слышите это пенье?
Слышите молотки?
В моём доме забивают по ящикам
человечьи ростки –
не спрашивая год посева,
ни склон горы, ни имена пропащие…

В последний угол корпоратива
уносят гробы
и, возвращаясь к столам, пьют в две руки…

А время здесь – самый паскудый сорт:
очередь,
неопрятная очередь,
отвратительный очерёд.



Да разве это, противное и незаконное,
ты искал?
Разве это молил себе, этих?
Но другого здесь нет и не может быть…
Значит, это и этих.
Это конец, mein Gott…



Это конец.
И вот…
ты, как сумрачный крокодил,
тихо сеешься в тесные спины
и несут они по полутемно́там
тебя,
и ты – неощутим для них,
неощутим для себя…
и ты (или не ты)
сумрачно говоришь им:

«Делайте со мной, что хотите,
только оставьте меня…
Ваша улица, без цветов и штор –
не моя, не моя…
Никогда я не зарился на такое, никогда не просил…
Я заблудился, несчастные…
понимаете?..
Там, где вы – это не я, не я…
Это не я, понимаете?
это не я…
это не я…
это не я…»




                конец




.




============

Снимок сделан в Музее Изобразительных Искусств,
года четыре назад…
Но мы, ведь, никому не скажем об этом, да?
Он невероятно понравился мне,
в нём есть сюжет, тайна, он просится «под перо»…
Я его несколько изменил – цвет, насыщенность, панорама…
Я готовил его для стиха «На Волхонке», но нет –
картинка попросила другого.
.
(дело в том, что стихи для меня – всегда картинка;
в ней движение, цвет, всегда – музыка;
я мультипликатор, в некотором роде…
даже и не представляю, как можно что-то писать,
не имея картинки в голове…
для меня ритм и точность начинаются с мыслеобраза
и если мультик «не светится», то и не строчки не будет…
это – давно, всегда…
иногда это играет со мной злую шутку, за рулём, например:
одно дело – огородами,
другое дело – на трассе, или, хуже того, в городе –
в голове мультики, а перед носом суровая действительность…
;)))
сочиняю же я всегда, увы, увы…
всегда!
прости, господи…)
.
Возвращаясь к фото –
оно попросилось сразу к этим стихам, я не смел отказать.
Есть нестыковка –
стих уходит в сборник «Фридрих Эссоро Панча»,
который повествует о бандитских 90-х в тайном городе С-45.
При чём здесь всемирно известный музей и «колючий» город?
Рыбка в том, что я жил в С-45 – и плотно, и наездами.
Все свои вещицы я женю на себе –
мне без разницы время и место, всё равно это буду я…
В С-45 (а местные жители называют его тепло – Семёркой)…
так вот, на Семёрке похоронены и моя матушка, и отчим…
и оба мои дяди, и их жёны…
здесь и мои знакомцы, и друзья-музыканты даже…
Мне этот город – родной.
Как и Москва.
Как и Тольятти (Ставрополь-на-Волге, где я родился)
.
С-45 – это Свердловск-45 на Северном Урале, ныне Лесной…
Омерзительное погоняло, появившееся именно в Девяностые годы…
(интересно здесь говорят –
здесь не говорят:
«я живу на Пресне или в Беговых улицах, или в Петровских…»
здесь говорят:
«я живу на Первом, на Втором…
я живу на Тридцать Втором, на Тридцать Пятом…
я живу на Шестьдесят Втором, на Шестьдесят Четвёртом…
я поехал на Сотый, на Новый Сотый, на Пятьдесят Первый, на Сорок Второй…
здесь говорят:
«Семьдесят Пятый Кювет (старое кладбище)
Сорок Второй Кювет (новое кладбище)»
Я до сих пор не знаю, почему так говорят…
.
Семёрку построили москвичи.
Поэтому здесь алгоритм кольца, дуги, радиуса…
.
Здесь я бываю в июле и ноябре –
день рождения и день смерти матушки…
Сейчас я строчу отсюда же,
не частый случай, а так – сколько раз!..
;)))
(у меня здесь материна квартира, поэтому – пускают,
несмотря на колючку)
(ребята, с утра было минус 38, сейчас – минус 33 – кайф несказанный!)
(авто – не заводится! ахха!)
(я своим ходом на Хребет)
;)))
.
К чему это я?
Мне захотелось объясниться.
С теми, кто прочтёт сейчас мою вещицу
и с теми, кто в последствии будет бывать на «Фридрих Эссоро Панча»,
где довольно туманное предисловие к первому стиху,
(но я не буду его менять, хоть убей – время ушло!»
из которого можно было бы подумать, что я - выдумщик…
Менее всего мне хотелось бы ,
чтобы меня считали выдумщиком –
я вообще не в состоянии что-то выдумать…
(это к Филиппу Киркорову)
Я пишу только о том, что знаю, видел, щупал.
Вся моя «мультипликация» – настоящая:
и С-45, и Жёлтая Улица, и Угол, заваленный гробами…
.
Спасибо!
;)))




.