Дом

В сокращенье жил храпит перина.
Душные подушки, щупальцами в бок.
Со стены наперебой картины
гавкают утробно, целят в потолок.

За стеклом нога пинает розу.
Синим отливает кисть былой руки –
не отменишь скрюченную позу:
вмазан в батарею, склеен в узелки.

Изо рта бегом плывут солдаты,
шпагой машет остромордый генерал;
крысы пули льют, как из ушата,
бьют и маршируют девочек в подвал.   

Рухнул мост. Страничек стаи кружат.
Гости разбежались по туда-сюда.
В прах решётки и замки из кружев.
Чуден веселящий дым, дудит нуда.

Вот в стене открыт пролом – спасайся!
Чуешь сырный дух и шёпот колбасы?
Не протарахтит трофейный «шмайсер»,
не перешмыгнуть из лесополосы.

На столе засеребрят озёра,
клавиши подъезда будят мыслей пук,   
чтобы захлебнуться нежным хором,
спрятаться в сундук от сущего вокруг.

Ожил вновь смолёный дом-скворечник,
закрутился ровно чёрною дырой.
Не сыскать ли острый наконечник –
и висеть на нём, висеть вниз головой..?

                Примечание: начитавшись Хармса