Борис седунов

г. Москва (Зеленоград)

Родился в 1940 г. в г. Шилка. затем жил и учился до 1957 г. в г. Сретенск.

Окончил Московский физико-технический институт. Учёный. Профессор Российского Нового Университета. Начиная с 1964 г., много лет проработал в НИИ Физических Проблем и других структурах Зеленоградского научного центра. Разработчик теоретических основ интегральной акустоэлектроники, Главный конструктор ряда оптико-электронных систем, а также других специальных программ космического направления.

В журнале «Северо-Муйские огни» представлен впервые.

От редактора. Знакомство моё с Борисом Ивановичем Седуновым произошло 30 лет назад, в самое смутное время страны, когда рушился старый порядок вещей. Зеленоград, центр новой отрасли – микроэлектроники, стал тогда центром бурного политического кипения с многотысячными митингами, выступлениями Ельцина, Гдляна и др. пассионариев, сцеплением рук от 41 километра Ленинградского шоссе – знаковой координаты Зеленограда – до Кремля. Смена экономического уклада нанесла тяжелейший удар городу науки, внесшему существенный вклад в технические достижения страны, первой пославшей человека в космическое пространство. Этот кризис потребовал осмысления пройденного пути, анализа допущенных ошибок. Камо грядеши? куда зашли? и почему? как так получилось? – вот вопросы, которые волновали многих, но Борис Иванович, известный разработчик, председатель Зеленоградского Общества учёных, первым в публичном пространстве проделал такой анализ, который был означен в газете «41» как «Американо-советская драма Зеленограда». Публикация вызвала шквал откликов, скрестились мечи именитых консерваторов (академиков, Героев Социалистического Труда, директоров предприятий), с одной стороны, а с другой, тех новаторов из проигравших, которые намечали новые подходы к решению проблем, но сталкивались с непреодолимой бюрократической системой. Анализ, проделанный Седуновым, покорил меня безупречностью логики, чёткостью и честностью мысли, стало ясно: «вот это – настоящее», и я проникся приязнью к этому человеку... Но я тогда ещё не знал, что

Борис Седунов не только крупный учёный, но и поэт. И стало это известно лишь недавно, уже после выпуска нами совместной книжки «Драма Зелёного города» в память о той, 30-летней давности дискуссии, а также показывающей, как был значителен и широк творческий потенциал людей, создававших наш город, его науку. Пусть стихотворный багаж поэта-учёного не очень объёмен, но он вполне может быть интересен читателю.

Александр Шерстюк

Ах, если бы мы были помудрей…

Родился и вырос я в Забайкалье на замечательной реке Шилке, которая даёт начало Амуру после слияния с Аргунью. К городу Сретенску река уже набирает свою мощь. Недаром там располагался завод, строивший большие десантные корабли, которые сплавляли к Тихому океану во время половодья.

Мне понятны описания в приключениях Гека Финна Марком Твеном больших плотов, так как я ежедневно видел, как наши плотогоны сплавляют и причаливают длиннющие плоты. Я понимаю и слова из песни Шаляпина: «Разовьём мы берёзу, разовьём мы кудряву...» Думаю, сегодня только единицы в нашей стране могут сказать, что это изготовление из тонких и стройных берёзок крепких канатов, которыми вязали плоты.
Сретенск расположен на широте Воронежа, известного своим тёплым климатом. Но в Сретенске держится вечная мерзлота, а вода в колодцах в самый разгар лета за ночь покрывается льдом. Даже в разгар лета после дождя в реке становится невозможно купаться, так как дождь размывает в верховьях вечную мерзлоту, и вода на целую неделю становится ледяной.

Но самое феерическое явление на Шилке в районе Сретенска – это весенний ледоход, который проходит в первых числах мая. Я любил стоять на берегу и смотреть на стремительно несущийся вниз по реке сплошной лёд. Со временем начинало казаться, что это лёд стоит, а я несусь навстречу ему с огромной скоростью. Вот такой урок относительности движения!

Лёд там достигает толщины около полутора метров. Во время ледохода толстенные льдины с грохотом и треском вытесняются на берег и лежат там месяцами, пока растают. Для купания в реке приходилось даже в июне пробираться тайком от мамы по узким проходам между тающими льдинами.

Я нигде не встречал описания ледяных игл, из которых состоят весенние льдины на забайкальских реках. За долгую, холоднющую зиму лёд успевает перекристаллизоваться, образуя вертикальные иглы в руку толщиной и высотой в полтора метра. К моменту ледохода связи между иглами ослабевают, и льдина представляет из себя стопку игл, готовых повалиться на землю от лёгкого толчка. Жаркое весеннее солнце заостряет верхушки игл, и по льдинам становится невозможным пробежаться босиком.

Как я помню события семидесятилетней давности, жители города ходили весной за водой не к реке, загороженной льдинами, а к самим льдинам, вооружённые топориком. При ударе топориком по льдине раздавался мелодичный звон, и стопка игл валилась на землю, как костяшки домино.

Надеюсь, после этого вступления мои стихи станут понятнее читателям.

Ледоход на Шилке (1988 г.)

 
Весенний ледоход! Кружатся льдины,
Кружится голова. И иглы-исполины
Прозрачно-синие снопом от кромки льда
Вдруг звонко рушатся, а чёрная вода
Их поглощает. Словно рыбьи спины
Они в воде мерцают иногда
Пред тем, как сгинуть навсегда,
Попав в водоворот стремнины.
Вот замирает лёд. Экспрессом берег мчится
И голова отчаянно кружится.
Хрустальный звон гремит, шуршит и льётся,
Весенней песней в сердце отдаётся.
С напором яростным ползут на берег льдины,
навстречу солнцу ощетинив спины
Колючие. Искристый, звонкий Вечности поток Навек внедряет в душу свой урок.


 
***
Это стихотворение родилось у меня во время катания на горных лыжах со склона, в центре которого расположилась огромная ель с широченными пушистыми ветвями, пригодными для роли ресниц или бровей голубых глаз Вселенной. Когда я гляжу в чистые, удивлённые глаза своих правнуков, я вспоминаю высказывание: «Глазами ребёнка Вселенная познаёт саму себя». К сожалению, этого нельзя сказать о приземлённых взглядах многих взрослых.
 

 
Голубые Вселенной глаза (1988 г.)

Голубые Вселенной глаза,
Опушённые ветками ели...
Вновь блестит после снежной метели
Ваша искренняя бирюза,
Голубые Вселенной глаза.

Взгляды тысяч людских поколений,
Отражённые в Вашей дали,
Заскользили по лику Земли,
Ожидая моих откровений.
Не солгу, глядя в эти глаза.

Прогрохочет за лесом гроза
Строгим голосом, полным сомнений,
И сольются из ярких мгновений,
Словно реки из капель – года,
Ожидая моих откровений.

Разлетятся покровы явлений,
Испарится сомнений вода
От неистовой силы труда
Моего и других поколений,
Чтоб отправить навек в Никуда
Надоевший дурман заблуждений.
 
***
 
Однажды наш отдел перспективной микроэлектроники послали на неделю на сенокос в подшефное сельское хозяйство. Понимая, что от уровня развития микроэлектроники зависит место страны в мире, я повозмущался, но с партийной дисциплиной трудно спорить.

Мы возили свежескошенную траву в одну деревню, недалеко от города Солнечногорска. Я обратил внимание на бедственное положение стада телят, стоявших по самое брюхо в жидкой грязи. Около дороги в картинной позе валялся пьяный, над которым безуспешно суетился его начальник.

На пригорке работал великолепно выглядевший комбайн, привезённый из Германии. К полю, на котором он работал, срочно прокладывали асфальтированную дорогу. Во время одного из следующих заездов мы заметили кавалькаду правительственных машин, направлявшихся к комбайну. Местные работники сказали, что это Горбачёв М.С. приехал ознакомиться с чудо-комбайном. Через год появились призывы к Перестройке и народу объяснили, что легче в корне перестроить, чем восстановить прогнившее хозяйство.
 

Итог утопии (август 1984 г.)
 

Иду заброшенной деревней...
Над крышей треплется труха,
Не видно детского веселья,
Не слышно криков петуха.

Когда-то здесь рыдали бабы,
Дрались по пьянке мужики,
Из-под платков стреляли взгляды
На посиделках у реки.

Туман зловонный над  рекою,
Черны и топки берега,
За развалюхою-избою
Гниют забытые стога.

Вот чёрных «Чаек» кавалькада
Сюда свернула от шоссе...
На смотр общественного стада
Везут туза во всей красе.

Дымясь, асфальт летит в болото
И лихо носятся катки,
Но не добудятся кого-то
Начальственные тумаки.

Прошелестят колёса мимо,
Болота засосут асфальт,
И запорошит вьюга спины
Друг к дружке жмущихся телят.

Вновь заспешит мужик к продмагу
С измятой трёшкой в кулаке...
В башке гудит хмельная брага,
Душа – в дерьме, глаза – в тоске.



На пороге нового века

На пороге нового века,
Перед таинством новой эры,
В жутком кризисе человека,
В тщетных поисках новой веры...

Не умея найти дорогу
За пределы порочного круга,
Не желая молиться Богу
И боясь доверять друг другу...

Оглушённые диким визгом,
Содроганием барабанов,
Утомлённые спором измов,
Ослеплённые блеском экранов...

Мы протянем Вселенной руки
И подхватим Вечности нити,
Осветим Возрождения муки
Полыханием новых открытий...
Вознесём над собой, как знамя,
 
Нерождённого человека,
Пусть приветствует Он вместе с нами
Окончанье заблудшего века.

Пусть Он будет немым укором
По костям текущим каналам,
Загниванью морей рукотворных
И вредительству лесосплавов...

Не рождённый ещё человечек,
Мы тебя обобрали очень,
Испоганили твои реки
И загадили твои рощи.

Мы твоей торговали нефтью,
Не умея вести хозяйство,
Мы твоей поступились честью,
Разрешив себе разгильдяйство.

Мы ослабили твои гены,
Распылив в лагерях и войнах,
Не забыв распылить и их смену,
Самых лучших и самых достойных.

Мой судья, дай взглянуть в твои очи,
Отражение глаз Вселенной.
Я признаюсь, мне стыдно очень
Перед будущим поколеньем...

За покорную вялость жизни
Под командою новых панов,
За преступную леность мысли
Перед натиском горлопанов.

Я тебя заверяю, милый,
На пороге нового века:
Восстановим мы свои силы,
Возродим в себе Человека!

4 мая 1989 г.


Антиутопии

Стою над бездной подсознанья
И вижу: яростный Хаос
Грызёт обломки мирозданья
И за вопросом шлёт вопрос:

– Куда идти? К чему стремиться?
– Какому другу доверять?
– Какому идолу молиться?
– Какую мудрость перенять?

Самодвиженья вихорь тёмный
Вздымает муть со дна мозгов,
Ломает, словно спички, догмы,
Срывает цепь былых оков.

Антиутопии сдирают
С избитых истин красоту,
Уроки жизни обнажают
Полунаивную мечту.

Мечту, отнявшую отвагу
У несгибаемых людей,
Мечту, согнавшую в концлагерь
Мильоны лучших сыновей.

Кристаллизуй мировоззренье,
Спасённый от дурмана мозг,
Дабы избегнуть повторенья
Позора добровольных розг.

Надежды тусклый уголёчек
Избавь от серости золы,
Чтоб новой мысли огонёчек
Достался жителям Земли.

Любви и радости потоки,
Смывайте ханжества печать,
Покорной робости пороки
И нищенскую благодать.

Я упираюсь взглядом в небо,
Ищу истоки красоты,
Хочу насытить звёздным хлебом
Вольнолюбивые мечты.

Прошу, Земля, даруй опору
Мировоззренью моему,
Чтоб в лихолетья злую пору
Не оказаться одному.

2 апреля 1989 г.


Вера в мудрость

Антициклон пропитывает землю
Весенним освежающим озоном,
Спешит успеть до духоты циклона
Внушить надежду на шальное "Если".

Ах, если бы мы были помудрей,
Ах, если бы мы были почестней,
Ах, если бы мы были подобрей
К тому, кто думает иначе,
То были б мы душой богаче,
И жизнь текла бы веселей!

Смыкается с Землёй ионосфера
И я, озон вдыхая, говорю:
– Благодарю тебя, седая вера,
Отныне я твоим огнём горю.

Я верю в мудрость, честность, доброту
И не приму Апокалипсис, если...

Ах, если бы мы были помудрей!

27 марта 1988 г.