Освобождение

  и зверю страх клыки оттачивает
  неоготический нуар и агония
  странствий в лабиринте
  человеческой души

     Словно густой серый туман окутал её, стискивая горло, проникая в лёгкие, не давая дышать; сердце, инстинкт и интуиция вопили, кричали, твердили об опасности, блокируя неприятное открытие, словно на ней клеймо и избавиться от него невозможно. Каждый посторонний звук пронизывал, как удар молнии. Смутные воспоминания захлеснули её, сдавив горло петлёй, до отчуждения, словно кто - то сидит в ней, чужой и злобный, недремлющий мерзкий уродец и она тонула в нем, боясь захлебнуться.
  Затем мир переворачивался наизнанку, воздух, казалось, пронизывали золотые нити, загорался огонь вдохновения, комната быстро завертелась, меняя свои очертания, пытаясь съежится и переждать пока не уляжется вихрь. Руки дрожали, ещё немного и она упадёт на пол, почувствовав себя в безопасности, в своём личном убежище от окружающего мира, засасывающим все глубже с каждой секундой. Нить, на которой подвешен Дамоклов меч становилась все тоньше. Ничего уже не будет как обычно. Мир перевернулся. Она никогда не будет готова к столкновению с тем, что гнездится в ней, как гниль в яблоках. В отчаянии обхватив голову руками, она понимала, что не может вырваться из этого замкнутого круга и затряслась в холодном ознобе. Из горла вырвался нечеловеческий вопль, вопль раненого зверя, лицо было искажено мучительной гримассой, словно её отравили.
   Она посмотрела в окно: улицы и здания были окутаны восхитительно - белым покрывалом снега и сверкали кристалликами в лучах зимнего солнца. Так наступало освобождение,  после волны откровенного неизбежного ужаса; так заключенная в кокон гусеница выходит перерожденной в новую ипостась. Кошмар наяву отступал, кошмар, от которого нельзя ни избавиться, ни проснуться. Перелом настал внезапно и неожиданно. Это был всего лишь сон, только сон... Глаза блестели бездонными озерами, полными застывшего страха, с таившейся в них осторожностью и искрящимися от безграничных возможностей.
   Она обрела свободу, отпустив призраков, неожиданно ворвавшихся извне, исцеленная, успокоившаяся и восторженно улыбалась.