Лошадиное

Питер, омытый тоскою залива,
пафос Москвы (переезд – ход конем),
шик и гламур, лошадиная грива,
корпоративы, программа «живьем».

Да, эти строки скупы и унылы,
сильно не в духе сегодня, поэт?
Уж не спасает и градус текилы,
может напрасно терзаешь планшет?

Долгими, темными, зимними ночками
ты погружаешься в море идей,
дабы раскрасить волшебными строчками
серые будни домов, площадей.

Но вместо «помню мгновение чудное»
память рисует вместительный дом,
сооружение пошлое, людное,
годы, в котором творился содом.

Было и доброе, светлое, вечное,
что крепко-накрепко связано с ним,
люди ж твердили: «оно» бессердечное,
жадное, скользкое словно налим.

Подлая ложь! Ведь блондинисто-стильное
храбро сражалось одно против всех,
умное, дерзкое, сердце двужильное,
цепкая хватка сулила успех.

Было ведь что-то еще...«лошадиное»?
То ли фамилия, то ли лицо,
и словно острое жало пчелиное
било наотмашь лихое словцо.

Вмиг пронеслись нулевые – холёные,
стало тревожней, а дом уж забыт,
но и в годины лихие, краплёные
слышится стук боевитых копыт.

Ну а теперь напряги-ка извилины,
пусть вдохновенье окатит волной,
прочие, разные уж обескрылены,
только «оно» восстает над судьбой.

И вот из этой восставшей материи
(ты ведь художник, точнее поэт)
с помощью слов, не вдаваясь в мистерии,
храброй наездницы сделай портрет.

Образ создай ты блондинки находчивой,
чтоб не вредила ей зависть глупца,
да изваяй ее стрессоустойчивой –
хамством исполнена речь наглеца.

И не забудь про «мгновение чудное»,
время пришло: на горе свистнул рак,
так заложи же скорей безрассудное,
громкое слово в фундамент «С…к»!