Ленин и Бревно басня

Авдей Никудышный (не путать с поэтом Андреем Нисюдышным, он же Андрей Поперёшный).

Ленин и бревно (басня-притча).

На Красной Площади давным-давно

Валялося одно бесхозное бревно.

Налипло лошадиное говно

На круглые его бока …

Пока

Ильич не выдумал субботник -

Известно всем –

Картавый был большой чудак на букву «М»

И страстный до субботников охотник.

Оделся на субботник Ленин франтом –

В горошек галстук, в кепке, с красным бантом …

Сказать по правде, господа,

Ильич собрался вовсе не туда –

К Inness, подальше от семейных сцен,

Стремился выпорхнуть из-за кремлевских стен.

Вот и пришлось изобрести перед женой

Субботник, как бы внеочередной.

Всё б прокатило, но на проходной

С Надеждой Константиновной

Столкнулся … Не щадя ушей

Стоящих в карауле латышей,

Та понесла благим, отборным матом

На муженька, вождя пролетриата:

«Опять куда-то старый хер принарядился?

Дружков своих хотя-бы постыдился!

Чай слаще мёда заграничная п…да?

Смотри – седа уж борода,

Так нет, всё скачешь мерзопакостным козлом,

Бегом домой, там, в кабинете под столом

Стоят вонючие кирзовы сапоги,

Которые тебе дарили ходоки.

Забыл ты - доктор говорил в Кремле,

Что ноги, мол, давно пора держать в тепле».

Раскрылся помысел к любодеянью,

Накрылось тазом тайное свиданье,

Заплаканный Ильич, чтоб перед Наденькой вину исправить,

Костюма брючины был вынужден заправить

В «вонючие кирзовы сапоги»,

Большущие, с чужой ноги.

В кирзовых сапогах к Inness –

Не в кайф, «не в интерес»,

У Нади, надо полагать,

Был тонкий политес.

Вот так, в слезах, наш горе-блудодей, «увы и ах»!

Попал, сам не желая, на субботник,

В костюме-тройке он, хотя и в сапогах -

Вы согласитесь - уж какой в п…ду работник.

Ходил по площади, пинал говно,

Вдруг, глядь - лежит оно –

Пятиаршинное бревно.

«Полешко» справа, слева обошёл он,

Назвав его «архитяжелым».

Потом пытался поднимать,

Да где уж там, етти-а-мать,

И так, и сяк его подёрнул,

Вспотел, фальцетом звонко пёрнул,

Ты удивлён, читатель праздный,

Да, Ленин «пёрнул», но благообразно,

С присущим тактом, скромностью, практически случайно,

Смущаясь (так по-ленински), неловко.

Должно быть, в совнаркомовской столовке

Надулся с Феликсом морковного он чая;

Вот в брюхе и бурчало,

Тут ещё оно –

Большое, п..здобл..дское бревно.

Коль ты, читатель, урождён в СССР,

Так верно в детстве был, «по жизни», пионер –

Вставал, охреневая спозаранья,

Шагал под барабан, учился в горн дудеть,

Вместится ль в пионерском подсознанье,

Что «дедушка» способен запердеть?

Такое и помыслить – против правил,

Никто ведь мемуаров не оставил.

А по сему, прошу меня простить

(Таков уж у историков, удел) -

Гипотетически лишь, можно допустить,

Что Ленин иногда, pаrdоn, пердел.

Да что Ильич, уж коли бес попутал,

Предположу совсем крамолу - Путин

Порою дёрнет, и не слабо,

Откушав устрицы и крабов.

Однако же, етти-а-мать,

Я отошёл от темы совершенно,

Забыв читателям сказать,

Что было то бревно волшебным.

«Полешко» вдруг шепнуло Ильичу:

«Меня поднять тебе не по плечу,

Ты маленький, плюгавенький такой,

К тому ж поранен вражеской рукой.

Пусть встанут впереди три бугая,

А то ведь не поднимешь ни х..я».

Есть в «Партархиве» фотография одна –

Ильич висит на кончике бревна.

Бревно сие несут три бугая …

А то ведь, правда, не поднял бы ни х…я».

Вместо морали:

Одно не понял я –

Видать, не полная

Ума палата…

Коли бревно покато,

Его гораздо легче покатить,

Чем на загривки громоздить.