Разметал я бешеную удаль

Грубо офицерские погоны
Рассекла походная стезя.
Своенравная да непокорна;
И поделать ничего нельзя.

Я, скорее, счастлив, чем обижен.
Но бывает горько иногда,
Что святое мне не стало ближе,
Хоть рвал душу в клочья, не щадя.

На чужие локоны и кудри
Сыпал сердца серебристый бой,
А любовь недолгую наутро
Заметал саранковой пургой.

И, бредя в казармы травостоем,
Обессилен тратою пустой
Был похмельем шаток и нестоек
Под жемчужно-белою луной.

Разметал я бешеную удаль,
Словно брызги штормовой прибой.
На случайных локонах и кудрях
Отгорел кленовою листвой.

Пусть по глупости за так растратил
Бойкой юности беспечный жар.
Не стяжал я Божьей благодати
И чертям души не одолжал.

Отзвенел, отгукал, отдурманил,
Став зажелклым серебристый бой.
Не жалею, что с попоек ранью
Шатким брел саранковою мгой.

Роковое мне предназначенье:
Бить с оттягом рысаков гнедых,
Из ворованного наслажденья
Высекая в звон разбежный стих.

Я, скорее, счастлив, чем обижен.
Только вот печалится подчас,
Что к святым ни чуть не стал я ближе,
Что рву душу в клочья и сейчас.