***

   СИНИЛЬГА
     сказка
Плывут над тундрой облака,
гонимые ветрами,
их к чуму тянется рука,
с холодными снегами.
Зима перину выбивает,
метели над селом гоняет,
печальной скрипкою поет
и в струнах стоном отдает.
       За сопками лежит село,
       там нет дерев, кругом голо,
       мороз трескучий там гулял
       и в чумы жителей загнал.
       Но у горящего костра,
       хватает жителям тепла,
       кухлянки, теплы торбаса,
       из шкур медведя пояса.
Котел, с кипящей олениной
и мерзлой рыбы строганиной,
все на обеденном столе,
холодном зимнем феврале.
Семья на шкурах отдыхает,
мороз в тепле пережидает,
олени в сумрачном загоне,
под светом звезд на небосклоне,
где сполохи бегут цветные,
сиянья севера ночные.
       Отец семейства старый Токо,
       сегодня бил моржа далеко,
       свежатины принес домой,
       с ним сын ходил, уже большой,
       красивый видный паренек,
       но короток зимой денек,
       когда метель в трубе играет,
       пути-дороги заметает.
Собаки спущены с упряжки,
их в чум хозяин поместил,
песцовы шкурки на растяжке,
кухлянки, сшитые рубашки,
кровати спать, из шкур настил.
       У Токо сына звали Яко,
       в селеньи он гордился им
       и матерью он был любим,
       помеченый медвежьим знаком.
Когда-то он со старшим братом,
домой с охоты возвращался
и умке в лапы от попался,
молясь богам живой остался,
а брат погиб в бою неравном.
Они медведя застрелили,
но сильно брата тот помял,
из шкуры полог в чуме сшили,
шаман, же, брата не поднял.
       Сказал шаман что брат поднялся
       за облака и вверх ушел,
       он с предками там повстречался,
       навечно в чуме их остался,
       в другую жизнь он перешел.
Теперь, когда завыла вьюга,
метаясь в сумраке ночном
и оленины полно блюдо
дымилось за большим столом,
услышал Яко плачь за чумом,
как буд-то кто его зовет,
отец сидит объятый думой,
а мать ему кухлянку шьет.
      Никто не слышит плачь печальный
      и голос, вроде бы, как дальний
     ,,На помощь Яко, помоги,,
     Сквозь вой беснующей пурги,
     он слышит ясно женский голос.
     зовущий ,,Выдь ко мне за полог,
     ты, Яко, очень нужен мне,
     в бушующей и снежной мгле,,
Одев на ноги торбаса,
кухлянку, шапку в руки взяв,
открывши полог и сказав
,,Схожу, пройдусь на полчаса,,
      Из чума вышел, огляделся,
      а вьюга воет и метет,
      тут впереди вдруг загорелся
      огонь и вдаль его зовет.
      Он пригляделся, удивился,
      Синильга- дивная краса,
      зовет его поторопиться,
      распущена ее коса.
Кухлянка с белой оторочкой,
на ножках белы торбаса,
как соболь брови, тонкой строчкой,
глаза- в сияньи небеса.
      Синильга головой качает
      ,,Иди за мной, идем со мной,
      метель нас, Яко, обвенчает,
      навеки, милый, будешь мой,,
      И он пошел, пленясь красою,
      по тундре вверх за облака.
      Она, махнув ему рукою,
      плыла, как тихая река.
Пурга утихла, лунным светом,
дорога вдаль освещена,
идет он незнакомым местом,
а, впереди, идет она.
,,Скажи, Синильга -просит Яко-
куда же ты меня ведешь?,,
,,Еще немного, недалеко,
ты сам увидишь, как придешь,,
      И Яко видит освещенный,
      луною ясной белый чум.
      Он встал у двери, удивленный,
      там тишина, не слышен шум.
      Откинув полог, за Синильгой
      он в чум вошел, как бы во сне,
      там у костра, в одежде белой,
      сидели люди в тишине.
Увидев Яко удивились
,,Зачем же ты сюда пришел?
Садись к костру,, Посторонились,
тут старец разговор повел.
,,Я, предок твой, а вон прабабка
и брат твой с нами здесь живет,
тебя ждут дома мать, собака,
отец от горечи помрет,,
       Поднялся брат и полог сдвинул,
      ,,Придешь, когда наступит срок,
       твой смертный час еще не минул,
       иди от нас за наш порог,,
       И, повернув его спиною,
       из чума, с силою, толкнул.
      ,,В дальнейшем думай головою,
       сам за порог он не шагнул.
Очнулся Яко, кто то лижет
его замерзшее лицо,
сугроб раскопан, песик дышит,
мороз зажал его в кольцо.
,,Ах, псина, милая собака,
никак ты жизнь мою спасла,,
Отец к нему бежит, заплакав.
,,Тебя Синильга увела?,,
         ,,Сынок родной, ты чуть не умер,
        спасибо псу, к тебе привел,
        когда ты вышел в ночь из чума,
        он, тоже, за тобой пошел.
        Там мать метается от горя,
        ведь двое суток нет тебя.
        Сынок ты мой, с судьбою споря,
        Синильга многих увела,,
,,Но, ты теперь, нашелся Яко,
поклон и слава небесам,
со мною, тоже, было всяко,
чуть было, не пропал я сам.
Теперь ты будешь осторожен,
в пургу из чума не ногой,
теперь надолго помнить должен,
едва остался ты живой,,
       Он Яко вытащил из снега,
       на нартах к чуму поспешил.
      Метель метет, во время бега,
      по тундре делает настил.
А Яко думал, что случилось?
Иль видел он чудесный сон?
Синильга, брат, неуж приснилось?
И как с сугроб попался он?
Скрипит снежок под нартой быстрой,
олени Яко в чум везут.
Вдали ружейный хлопнул выстрел,
в село добычу принесут.
      Мне этот случай рассказал
      седой шаман с того села.
      Он долго в чуме том камлал,
      на бубен духов собирал,
      им указание давал,
      что бы Синильга не пришла
      и никого не увела.
           Любовь Трубкина